Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

Она почти совсем дышать не может,
Ее ослепшие глаза не видят,
И страстного желания мученья
Палят любящей женщины всю грудь,
Но полное она хранит молчанье.
Ликующий ее жалеет враг,
Когда ее он положенье видит!
О, горе ей, жестокие враги
К ней жалость даже чувствуют теперь!

Когда Гасан увидал, в каком она находится презрении и унижении, он заплакал так, что лишился чувств, а очнувшись и увидав, что жена его лежит без памяти от чрезмерной боли, он снял с головы шапку, вследствие чего дети закричали: «Отец!» Крик этот привел мать в себя, но она мужа своего не видала, потому что Гасан снова надел шапку, а дети между тем продолжали плакать и звать отца.

Услыхав, что они зовут отца, она заплакала, точно хотела выплакать всю душу, и громко проговорила:

– Где вы, и где ваш отец?

Вспомнив о своей прежней жизни и о своих настоящих страданиях, она так заплакала, что слезы потекли из глаз ручьями и смочили всю землю. Слезы текли по ее щекам, а она, связанная, не могла обтереть их. Мухи облепили ее тело; а она не имела возможности согнать их и могла только плакать от горя. Гасан, слыша ее, тоже плакал так, что лишился чувств, и слезы тоже, как ручьи, текли по его щекам. Он, подойдя к детям, снова снял шапку и показался им, а дети, увидав его, опять закричали: «Отец наш!» Мать при этом возгласе снова заплакала.

– Того, что определено Господом, – сказала она, – избежать нельзя! – Затем она мысленно прибавила: – Удивительно! Почему они упоминают об отце и постоянно зовут его?

Она заплакала и сказала:

Страна луною восходящей эта
Покинута! Мои глаза, вылейте
Горючих слез потоки. Он ушел;
Могу ль я терпеливой быть, когда
Ушел он прочь. Клянусь, что не имею
Ни сердца, ни терпенья больше я.
О ты, что удалился, но жилище
В обители моей души имеешь,
Не пожелаешь ли за это ты,
Мой господин и повелитель мой,
В мою тюрьму ко мне вернуться снова?
И неужели повредит мне, если
Он возвратится снова и я буду
Свиданьем с ним желанным
наслаждаться?
Он сделал тусклыми мои глаза
От изумленья при его уходе,
И пламя жгучее в моей груди
Горит по-прежнему и не погасло.
Желала я, чтоб он со мной остался,
Но запретил его мне видеть рок
И обманул разлукою мое
Желанье страстное. Тебя Аллахом,
Предмет моей любви, я заклинаю
Тебя ко мне вернуться, так как слезы
Мои текли достаточно в разлуке
С тобою, милый и желанный мой!

Более Гасан терпеть не мог и снял шапку; жена увидала его и, узнав, так громко крикнула, что все во дворце вздрогнули.

– Как ты попал сюда? – сказала она ему. – С неба ли ты свалился или вышел из земли?!

Глаза ее наполнились слезами, и Гасан тоже заплакал, но она ему сказала:

– Полно, муж, теперь не время плакать и не время упрекать друг друга. Судьба свершилась, и произошло все то, что определено Господом. Аллахом умоляю тебя сказать мне, как ты попал сюда? Спрячься, чтобы кто-нибудь не увидал тебя и не рассказал об этом сестре, которая убьет и меня, и тебя.

– О возлюбленная моя, о царица всех цариц! – вскричал Гасан. – Я подвергал жизнь свою опасности, чтобы добраться сюда, и я или умру, или освобожу тебя от твоего настоящего положения, и мы с тобою и с детьми уедем ко мне на родину, несмотря на злую женщину, твою сестру.

Выслушав его, она улыбнулась, засмеялась и долго качала головою.

– Не думаю, – сказала она, – не думаю, душа моя, чтобы кто-нибудь мог освободить меня, кроме Господа Бога! И потому лучше уходи и не подвергайся опасности, так как у царицы большое, хорошо вооруженное войско. Предположим, что ты взял бы меня и повез бы. Как же проехал бы ты к себе, и как ушел бы с этих островов мимо опасных стран? Ты видел, что за страшные места приходилось тебе встречать по пути сюда? Отправляйся отсюда скорее и не усиливай моей тревоги и горя; не говори, что можешь освободить меня. Подумай, кто же перевезет меня через все эти ужасные места?

– Клянусь Аллахом, – отвечал ей Гасан, – о свет очей моих, что я не уйду отсюда без тебя!