Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

Халифех тотчас же полез в себе в карман и достал кошелек с тысячью червонцев, и подал его евнуху, но евнух сказал ему:

– Бери деньги свои назад. Да благословит тебя Господь.

Халифех сел на своего мула и поехал, подбоченившись, в сопровождении подаренных ему рабов. Он направился в хан, и народ дивился на него и спрашивал, что с ним случилось, а он рассказывал всем свою историю. Халифех купил себе хорошенький дом и разукрасила его, и, поселившись в новом доме, женился на дочери одного из главных начальников города, и наслаждался брачной жизнью. Ему жилось так хорошо, что оставалось только благодарить Бога.

Глава двадцать шестая

Начинается с половины девятьсот тридцатой ночи и кончается в половине девятьсот сороковой

История Абу-Сира и Абу-Кира

Халифех и потом часто посещал Гарун-Эр-Рашида, который не забывал осыпать его своими милостями. Такими образом Халифех жил, пока его не посетила смерть-разлучница.

В городе Александрия жили два человека, из которых один были красильщиком, а другой – цирюльником, красильщика звали Абу-Киром, а цирюльника – Абу-Сиром. Они были соседями, и лавки их на рынке были рядом. Красильщик был мот, лгун и дурной человек. Он имел обыкновение, принимая материи в окраску, просить плату вперед, говоря, что ему не на что купить краски. Заказчик давал деньги, и красильщик проедал их и пропивал, а полученную материю продавал и деньги истрачивал. Он ел только самые вкусные вещи и пил только хорошее вино. Когда же заказчик приходил за материей, то он говорил: «Приходи завтра до заката солнца, когда материя будет готова». Заказчик приходил на другой день в назначенный срок, а красильщик говорил ему:

– Приходи завтра, вчера мне было некогда: у меня были гости, и мне пришлось занимать их, пока они не ушли. Приходи завтра до солнца и получишь свою материю выкрашенной.

Заказчик приходил и на третий день, а красильщик говорил ему:

– Меня можно извинить – вчера жена моя родила, приходи завтра.

Заказчик приходил и в третий раз и выслушивал различные отговорки, и, наконец, начинал требовать свою материю неокрашенной. Красильщик же говорил ему:

– Клянусь Аллахом, брат мой, мне очень совестно, но я скажу тебе всю правду!

– Ну, так говори, в чем дело?

– Я выкрасил твою материю превосходно и растянул ее для просушки на веревку, но у меня ее украли, а кто украл – я не знаю.

Если заказчик попадался добродушный, то он говорил ему: «Ну, Господь с тобой!» А если сердитый, то ругался и даже дрался; но получить от него материи никому не удавалось, даже через судей.

Он поступал так, пока все не узнали, что он за человек, и не предупредили друг друга и пока он не вошел в пословицу. Заказывать ему никто ничего не стал, и в ловушку к нему попадался разве какой-нибудь новичок, но, несмотря на это, брань и побои сыпались на него каждый божий день. Дело его совсем остановилось, и он стал ходить в лавку своего соседа цирюльника, сидеть там и смотреть на двери своей лавки. Если он видел кого-нибудь, подходившего к его лавке с узелком, от тотчас же выходил от цирюльника и спрашивал:

– Что тебе угодно?

– Возьми эту материю и выкраси, – говорил ему незнакомец.

– В какой цвет прикажешь? Я могу выкрасить в какой угодно цвет.

И действительно, несмотря на все свои недостатки, он умел красить очень хорошо, но только постоянно всех обманывал и потому впал в большую бедность. Он брал заказ и деньги просил впереди. Получив деньги, он покупал табаку, плодов и все, что ему надо. И так он проживал много лет. Но однажды к нему пришел с заказом человек суровый и оставил ему материю, которую он также продал; в назначенный день заказчик пришел за материей и не нашел красильщика. Он отправился к кадию и, взяв с собой полицейских служителей, в присутствии свидетелей-мусульман отворил лавку и, не найдя там ничего, кроме глиняных горшков, заколотил дверь и запечатал ее. Полицейские служители взяли ключи и сказали соседями:

– Скажите ему, чтобы он принес материю этому человеку, и тогда получит ключи.

– Что это за несчастье, – сказал Абу-Сир Абу-Киру, – кто бы что ни принес тебе в окраску, ты всегда умудряешься потерять чужое добро! Куда ты дел материю этого человека?

– Ах, сосед, – отвечал Абу-Кир, – у меня кто-то украл ее.

– Это удивительно, что у тебя постоянно воруют. Неужели ты в такой вражде с ворами? Но только я думаю, что ты врешь. Говори лучше правду.

– Ах, соседи, никто ничего не воровал у меня.

– Куда же ты деваешь чужие вещи?

– Я продаю их, а деньги проживаю.

– Да разве это честно?

– Ведь я делаю это по крайней нужде. Занятие мое невыгодное, а я человек бедный, у меня нет ничего.

Красильщик продолжал говорить цирюльнику, как невыгодно его ремесло, и цирюльник, со своей стороны, жаловался на плохой заработок.

– Я превосходный цирюльник, какого нет в целом городе, а у меня никто не бреется, потому что я беден, и теперь я, братец, просто возненавидел свое ремесло.