Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Нет, клянусь Аллахом! Коль скоро написано, что мое счастье превышает твое собственное, я должен или убить тебя, или овладеть платьем Камарии и обратить тебя в веру ислама!

И хотел он уже броситься на волшебника, но тот простер руку, брызнул на него несколькими каплями воды из чашки, на которой были начертаны таинственные слова, и закричал:

— Превратись в медведя!

И тотчас же Али Живое Серебро превратился в медведя. На шее у него повисла толстая цепь, железное кольцо ее было продето ему в ноздри, и сделался он ученым медведем, которого заставляют плясать и выделывать всякие штуки.

Потом волшебник наклонился к его уху и сказал:

— А, злодей, ты подобен ореху, от которого только тогда получишь пользу, когда очистишь его от шелухи и расколешь его скорлупу!

И привязал он его к колу на огороженном дворе и пришел за ним только на другой день. Тогда сел он на своего прежнего мула и потащил за собою Али-медведя до самой своей лавки, после того как снова велел исчезнуть дворцу. И привязал он Али-медведя рядом с мулом, вошел в свою лавку и стал заниматься своим золотом и своими клиентами. А Али-медведь все слышал и все понимал, но говорить не мог.

Между тем мимо лавки проходил человек и, увидев медведя на цепи, зашел в лавку и спросил у еврея:

— О господин мой Азария, не продашь ли мне медведя? Жене моей велели есть медвежье мясо и натираться медвежьим жиром, но я нигде не мог этого найти.

Волшебник спросил, в свою очередь:

— А ты сейчас же зарежешь его или будешь откармливать, чтобы получить побольше жиру?

Покупатель ответил:

— Он и так довольно жирен, и этого хватит для моей жены. Я сегодня же велел бы зарезать его.

Волшебник чрезвычайно обрадовался и сказал:

— Так как это для здоровья твоей жены, то бери медведя даром.

Тогда человек увел медведя к себе и позвал мясника, который и явился с двумя большими ножами и, засучив рукава, принялся точить их один об другой. Увидав это, Али-медведь почувствовал, до какой степени дорога ему жизнь; это удвоило его силы, и в ту самую минуту, как его повалили, чтобы резать, он вскочил, вырвался и вихрем помчался во дворец волшебника.

Когда Азария увидел Али-медведя, он сказал себе: «Сделаю над ним еще одну попытку».

Как и прежде, брызнул он на него водою и возвратил ему человеческий образ, но на этот раз он позвал дочь свою Камарию, которая и присутствовала при волшебном превращении.

Увидав Али в человеческом образе, молодая девушка нашла его таким прекрасным, что сильнейшая любовь к нему загорелась в сердце ее.

Обратившись к нему, она спросила:

— Правда ли, что ты желаешь получить только платье мое и вещи, а не меня саму?

Он ответил:

— Да, это правда, потому что я предназначаю их нежной Зейнаб, дочери хитрой Далилы!

Эти слова так сильно огорчили молодую девушку и так расстроили ее, что отец, заметив это, воскликнул:

— Ты слышишь сама, что говорит этот злодей! Он не раскаивается!

И сейчас же брызнул он на Али из чародейской чашки, закричав ему:

— Будь собакой!

И тотчас же превратился Али в собаку, а именно в дворнягу; а чародей плюнул ему в лицо, ударил его ногой и выгнал из дворца.

Али-собака принялся бродить у его стен, но так как не нашел здесь никакой пищи, то решил отправиться в Багдад. Но как только пришел он туда, сейчас же встретили его громким лаем все городские собаки; никто не знал этой собаки-чужестранки, вторгнувшейся в охраняемые ими пределы, а потому ее преследовали и кусали. Непрошеная гостья переходила с одного участка на другой, и повсюду гнались за нею собаки и жестоко кусали; но наконец ей удалось укрыться в открытой лавке, случайно находившейся на нейтральной территории. Скупщик, которому принадлежала лавочка, увидав несчастную собаку с поджатым хвостом, бешено преследуемую собачьей стаей, схватил палку и разогнал нападающих, которые, разбежавшись, принялись лаять издали. Тогда Али-собака, чтобы выразить свою благодарность торговцу, лег у его ног со слезами на глазах, стал ласкаться, лизать его и махать хвостом от умиления. И до самого вечера оставался здесь Али-собака, говоря себе: «Лучше быть собакой, чем обезьяной или кем-нибудь еще хуже».

Вечером, когда торговец запер свою лавочку, собака прижалась к нему и пошла за ним в его дом. Но не успел торговец войти к себе, как дочь его закрыла лицо свое и воскликнула…

На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.

Но когда наступила

ЧЕТЫРЕСТА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И не успел торговец войти к себе, как дочь его закрыла лицо свое и воскликнула:

— Отец мой, как мог ты решиться привести к своей дочери чужого мужчину?!

Торговец же возразил:

— Какого мужчину? Здесь никого нет, кроме собаки.

Она же сказала:

— Эта собака — не иной кто, как Али Живое Серебро из Каира; его заколдовал чародей-еврей Азария из-за платья дочери своей Камарии.

Услышав эти слова, торговец повернулся к собаке и спросил у нее:

— Так ли это?

И собака утвердительно кивнула мордой.

А молодая девушка продолжала:

— Если он согласится жениться на мне, я готова возвратить ему человеческий образ.

Торговец же воскликнул: