Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И вот когда я только вышел из большой украшенной изразцами мечети, красота которой тронула мое сердце и вызвала у меня молитвенный экстаз, я увидел визиря из числа визирей царя Сабур-шаха, который вышел вместе со мной. И он тоже увидел меня и остановился передо мною, созерцая меня, словно я был каким-то ангелом. Потом он подошел ко мне и сказал:

— О прекраснейший из юношей, из какой ты страны? Ибо я вижу по твоему одеянию, что ты чужестранец в нашем городе.

И я ответил, кланяясь:

— Я из Дамаска, о господин мой, и пришел в Шираз, чтобы поучиться кой-чему у его жителей.

И визирь, услышав мои слова, просиял и, обняв меня, сказал мне:

— Какие прекрасные слова на устах твоих, о сын мой! Сколько тебе лет?

Я же отвечал:

— Я раб твой шестнадцати лет!

И он еще больше просиял, потому что был потомком друзей Лута[61], и сказал мне:

— Это прекрасный возраст, о дитя мое! Это прекрасный возраст! И если у тебя нет других дел, пойдем со мной во дворец, и я представлю тебя нашему царю, который любит красивые лица, и он назначит тебя одним из своих дворецких! И конечно же, ты станешь их славой и их главой!

И я ответил ему:

— Слушаю и повинуюсь!

Тогда он взял меня за руку, и мы пошли вместе, беседуя о том о сем. И он очень удивился, услышав, как я легко и чисто говорю на персидском языке, который не был моим родным. И он дивился моему виду и манерам. И он сказал мне:

— Клянусь Аллахом! Если все юноши Дамаска похожи на тебя, то этот город — часть рая, а часть неба над Дамаском — сам рай!

И мы пришли таким образом во дворец царя Сабур-шаха, к которому он ввел меня и который действительно улыбнулся, увидав меня, и сказал:

— Приветствую тебя, о чужестранец из Дамаска, в моем дворце! — И он спросил меня: — Как зовут тебя, о прекрасный юноша?

И я ответил:

— Я раб твой Хасан, о царь времен.

И, услыхав от меня такой ответ, он расцвел от удовольствия и сказал мне:

— Ни одно имя не подходит лучше к такому лицу, как у тебя, о Хасан! — и добавил: — Назначаю тебя своим дворецким, чтобы глаза мои каждое утро радовались при виде тебя!

А я поцеловал руку царя и поблагодарил его за проявленную ко мне доброту. И визирь увел меня, заставил снять одежду и собственноручно облачил меня в одеяние придворного. И он дал мне первый урок, как следует одеваться при дворе, и объяснил обязанности дворецкого. И я не знал, как выразить ему свою благодарность за все его внимание. И он взял меня под свою опеку, и я стал его другом. И все остальные придворные, которые были молоды и очень красивы, со своей стороны, тоже стали моими друзьями. И моя жизнь представлялась восхитительной в этом дворце, который и без того дарил мне столько радости и обещал столько нежных удовольствий.

Тем не менее до той поры, о господин мой, ни одной женщины не было в моей жизни, однако вскоре ей предстояло появиться, и вместе с ней моя жизнь должна была осложниться.

Но на этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что приближается утро, и скромно приостановила свой рассказ.

А когда наступила

ВОСЕМЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Тем не менее до той поры, о господин мой, ни одной женщины не было в моей жизни, однако вскоре ей предстояло появиться, и вместе с ней моя жизнь должна была осложниться.

И я должен сказать тебе, о господин мой, что визирь царя Сабур-шаха, мой покровитель, сказал мне еще в первый день: «Знай, мой дорогой, что всем дворецким двенадцати палат, а также всем дворцовым сановникам, офицерам и гвардейцам запрещено бродить ночью по дворцовым садам после определенного часа. С этого часа только женщины гарема могут приходить туда подышать свежим воздухом и поболтать между собой. А если кого-то, на его несчастье, застигнут в саду в этот час, он рискует головой своей». И я пообещал себе никогда так не рисковать.

Так вот однажды вечером, в прохладу, когда воздух был особенно сладок, я позволил себе уснуть на садовой скамейке. И я не знаю, как долго я пролежал. И во сне я слышал женские голоса, которые говорили: «О! Это ангел! Это ангел! Ангел! О! Какой он красивый! Какой он красивый! Какой красивый!» И я вдруг проснулся, но не увидел ничего, кроме темноты. И я понял, что это был только сон. И еще я понимал, что, если бы меня застали в этот час в садах, я рисковал бы потерять голову свою, несмотря на дружеские чувства, которые я вызывал у царя и его визиря. И, огорченный этой мыслью, я решительно вскочил, чтобы убежать во дворец, прежде чем меня заметят в этих запретных местах. Но вот из тени и тишины вдруг возник женский голос, который насмешливо сказал мне:

— Куда ты? Куда же ты, о проснувшийся красавец?