Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И тогда ты прикинешься, что очень смущен оглашением твоего родства с ними, и, чтобы избавиться от них, начнешь бросать в их толпу пригоршнями драхмы и динары.

И, увидев все это, шейх-уль-ислам, без всякого сомнения, будет расспрашивать тебя, и ты ответишь ему, опуская голову: «Я должен сказать тебе истину, так как мои родственники выдали меня. Мой отец действительно был балагур, вожак медведей и обезьян, таково занятия моей семьи и ее происхождение. Но впоследствии Воздаятель открыл пред нами двери успеха, и мы снискали уважение всех купцов базара и их главы». И отец жены твоей скажет тебе: «Итак, ты сын балагура из племени акробатов и вожаков обезьян?» И ты ответишь: «Невозможно, чтобы я отрекся от моего происхождения и моей семьи из любви к твоей дочери и из внимания к ее высокому положению, потому что кровь не отрекается от крови, и ручей не отрекается от своего источника». И он скажет тебе без всякого сомнения: «В таком случае, о молодой человек, необходимо уничтожить брачный договор, так как ты скрыл от нас свое племя и происхождение. И неудобно, чтобы ты оставался супругом дочери шейх-уль-ислама, верховного главы всех кади, восседающего на ковре закона, шерифа[25] и ученого, род которого восходит до родителей посланника Аллаха! И неудобно, чтобы его дочь, как бы она ни была обойдена благодеяниями Воздаятеля, находилась в распоряжении сына шута». И ты возразишь ему на это: «Ла! Ла! Йа эфенди[26], твоя дочь — моя законная жена, и каждый из ее волос стоит тысячу жизней. И я, клянусь Аллахом, не разведусь с нею, хотя бы ты предлагал мне все царства мира!»

Но мало-помалу ты допустишь его убедить тебя, и, когда слово «развод» будет произнесено, ты неохотно согласишься разойтись с супругой твоей. И ты произнесешь трижды в присутствии шейх-уль-ислама и двух свидетелей формулу развода. И когда ты таким образом развяжешься с нею, ты вернешься сюда и найдешь меня здесь. И Аллах устроит то, что останется устроить.

И при этой речи юной девы совершенной любви я почувствовал, как расширяются опахала моего сердца, и я воскликнул:

— О царица ума и красоты, долг повиноваться тебе — над головой моей и пред очами моими!

В эту минуту Шахерезада заметила, что восходит утренняя заря, и с присущей ей скромностью умолкла.

А когда наступила

ВОСЕМЬСОТ СОРОК ПЕРВАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И при этой речи юной девы совершенной любви я почувствовал, как расширяются опахала моего сердца, и я воскликнул:

— О царица ума и красоты, долг повиноваться тебе — над головой моей и пред очами моими!

И, простившись с нею и оставив ее в моей лавке, я пошел на площадь, раскинувшуюся у подножия крепости, и вступил в переговоры с главой корпорации фигляров, скоморохов, шарлатанов, шутов, танцовщиков, акробатов, балагуров, вожаков обезьян, вожаков медведей, барабанщиков, трубачей, дудочников, флейтистов и всяких других гаеров[27]; и я условился с этим главою относительно выполнения моего плана, пообещав ему значительное вознаграждение. И, получив от него обещание исполнить все по моему желанию, я пошел впереди него и вошел во дворец шейх-уль-ислама, отца жены моей, и уселся рядом с ним на крыльце, выходящем во двор.

И за шербетами я едва успел перекинуться с ним несколькими словами, как вдруг через открытые ворота во двор вступило целое шествие: впереди шли на головах четыре скомороха, за ними на носочках — четыре акробата, а за ними на руках — четыре фигляра, и, наконец, среди чрезвычайного шума и гама — все племя, обитающее у подножия крепости, и они били в барабаны, тамтамы и треугольники, и завывали, и танцевали, и жестикулировали, и проделывали всевозможные дурачества.

И здесь были все: и вожаки обезьян со своими обезьянами, и медвежьи поводыри с наилучшими своими медведями, и шуты со всей своей мишурой, и шарлатаны в высоких войлочных колпаках, и музыканты с шумными инструментами, от которых поднимался невыразимый гомон. И они вошли и разместились во дворе в стройном порядке, с обезьянами и медведями посредине, и каждый из лицедеев делал свое дело. Но вдруг раздался ужасный грохот табла[28], и вся суматоха прекратилась как по волшебству. И глава племени вышел вперед, приблизился к ступеням крыльца и от имени всех собравшихся сородичей величественным голосом приветствовал меня речью, выражая мне пожелания благоденствия и долголетия и излагая все то, чему я научил его.

И действительно, о господин мой, все произошло так, как предвидела молодая девушка. Ибо шейх-уль-ислам, услышав из уст самого главы племени объяснение всей этой суматохи, потребовал от меня признания. И я подтвердил ему, что я действительно родственник по отцу и по матери всех этих людей и что я сын фигляра, обезьяньего вожака, и я повторил ему все слова той роли, которая мне была указана молодой девушкой и которую ты уже знаешь, о царь времен. И шейх-уль-ислам, совершенно переменившись в лице, в крайнем негодовании сказал мне: