Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Благодать! Благодать! Благодать! Да будет с тобою радость! Да будет с тобою радость!

И другие говорили:

— Э, сосед наш, мы не знали тебя таким скаредным! Где же пир, сласти, шербеты, печенья, блюда халвы, где то, где другое?! Клянемся Аллахом, мы думаем, что прелести юной девушки, жены твоей, перевернули мозг твой и заставили забыть друзей и потерять память о твоих простейших обязанностях. Но это неважно! Да будет с тобой радость! Да будет с тобой радость!

И я, о господин мой, не мог разобраться, смеются ли они надо мной или действительно поздравляют меня, и я не знал, как мне держаться, и ограничился только тем, что сделал несколько неопределенных жестов и отвечал несколькими незначительными словами. И я чувствовал, что мой нос расширяется от накипавшей во мне ярости, и глаза мои готовы излить слезы отчаяния.

И мое мучение продолжалось, таким образом, с раннего утра и до часа полуденной молитвы, и купцы частью разошлись по мечетям, частью отправились на полуденный отдых — и что же! В нескольких шагах передо мною я увидел деву совершенной любви, именно ее, ту самую, которая была виновницей моих злоключений и причиной моих пыток!

И она приближалась ко мне, улыбаясь, среди своих пяти рабынь, и она мягко изгибалась, и сладострастно покачивалась вправо и влево в своих нарядах и шелках, гибкая, точно молодой ствол дерева бан посреди благоухающего сада. И она была покрыта еще более роскошными драгоценными украшениями, чем накануне, и поступь ее была столь поразительна, что жители базара, чтобы лучше видеть ее, становились шпалерами на ее пути. И с ребяческим выражением лица она вошла в мою лавку, и бросила мне самый грациозный «са-лам», и сказала мне, усаживаясь:

— Да будет для тебя сегодняшний день днем благословения, о господин мой Ала ад-Дин, и да утвердит Аллах твое благоденствие и твое счастье, и да приведет все к твоему благополучию! И да будет с тобою радость! Да будет с тобою радость!

Я же, о господин мой, лишь только заметил ее, насупил брови и начал проклинать ее в сердце своем. Но когда я увидел, с какой смелостью она играла мною и как она вызывала меня после своего поступка, я не мог уже долее сдерживаться, и вся грубость моя, на которую я только был способен, пришла мне на уста, и я разразился бранью, говоря ей:

— О котел вара, о кастрюля смолы, о колодезь вероломства! Что я тебе сделал, что ты так гнусно обошлась со мною и повергла меня в безысходную пучину?! Да будешь ты проклята Аллахом, да будет проклят час нашей встречи, да почернеет навсегда лицо твое, о распутница!

Но она, не выказывая ни малейшего волнения, с улыбкой отвечала мне:

— А, барабанщик, ты разве забыл свою вину против меня, и твои поношения на мое послание в стихах, и твое оскорбительное обращение с моей негритянкой, и ту брань, которой ты осыпал ее, и удар ногой, которым ты наградил ее, и ту брань, которую ты послал через нее мне?

И, сказав это, молодая девушка опустила свое покрывало и поднялась, чтобы уйти.

И тут-то, о господин мой, я понял, что я пожал лишь то, что посеял, и я почувствовал всю тяжесть прежней своей грусти, и увидел, насколько ненавистна во всех отношениях угрюмая добродетель и насколько отвратительно лицемерное благочестие. И в ту же минуту я бросился к ногам юной девы совершенной любви и стал умолять ее простить меня, говоря:

— Я наказан! Я наказан! Я поистине наказан за все!

И я говорил ей слова сладостные и нежные, точно капли дождя в выжженной пустыне, и наконец попросил ее остаться. И она удостоила меня прощения и сказала мне:

— На этот раз я согласна простить тебя, но пусть это не возобновляется!

И я воскликнул, целуя край ее одежды:

— О госпожа моя, я в твоей власти, я раб твой и жду с твоей помощью освобождения от того, что тебе известно!

И она сказала, улыбаясь:

— Я уже обдумала это. И как я сумела захватить тебя в мои сети, так же я сумею и освободить тебя.

И я воскликнул:

— Йа Аллах! Йа Аллах! Поторопись! Поторопись!

Тогда она сказала мне:

— Выслушай мои слова, вникни в мои указания — и ты наверняка избавишься, и без труда, от жены твоей.

И я склонился перед нею, говоря:

— О роса! О прохлада!

И она продолжала:

— Поднимайся и ступай к подножию крепости, поищи там скоморохов, фигляров, шарлатанов, шутов, танцовщиков, акробатов, балагуров, вожаков обезьян, вожаков медведей, барабанщиков, трубачей, дудочников, литаврщиков и всевозможных других шутников и условься с ними, чтобы они пришли к тебе во дворец шейх-уль-ис-лама, отца жены твоей. И перед их приходом расположись вместе с ним за прохладительными напитками на крыльце, выходящем во двор дома.

И они, когда придут, начнут приветствовать и поздравлять тебя, говоря: «О сын нашего дяди, о кровь наша, о зеница нашего ока, мы пришли разделить твою радость в этот благословенный день твоей свадьбы! Поистине, нас радует высокое положение, которого ты достиг! И когда ты будешь краснеть за нас, мы почтем за честь быть в родстве с тобою, и когда, забывая о твоих родителях, ты будешь гнать нас и выводить нас, мы не уйдем от тебя, ибо ты сын нашего дяди, наша кровь, зеница нашего ока!»