Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Благословенна грудь, вскормившая тебя, и да будет тебе дано еще на долгие годы вставлять нитку в иглу и обувать почтенные ноги, о шейх, приносящий благие вести! Впрочем, я желаю только сообразоваться с твоими указаниями, чтобы ты попытался разыскать дом, в погребе которого происходили столь удивительные вещи.

Тогда шейх Мустафа решился встать, и дервиш завязал ему глаза, и вывел его за руку на улицу, и пошел рядом с ним, то сам ведя его, то ведомый им на ощупь, и так до самого дома Али-Бабы.

И шейх Мустафа сказал:

— Это, конечно, здесь, а не в другом месте. Я узнаю дом по запаху ослиного помета, который доносится оттуда, и по этому камню, о который я споткнулся в первый раз.

И разбойник, вне себя от радости, прежде чем снять повязку с глаз сапожника, поспешно отметил ворота дома мелом, кусок которого был им взят с собой. Потом он возвратил зрение своему спутнику, вознаградил его новой золотой монетой и расстался с ним, поблагодарив его и пообещав ему покупать у него туфли до конца дней своих. И он поспешил по дороге в лес, чтобы уведомить о своем открытии предводителя сорока разбойников. Но он не знал, что бежал прямо на гибель свою и что судьбе было угодно, чтобы голова его скатилась с плеч, как это скоро мы и увидим.

И действительно, так как заботливая Моргана уходила за провизией, то по своем возвращении с базара она заметила на воротах дома белый знак, сделанный дервишем-разбойником. И она внимательно рассмотрела его и подумала в наблюдательной душе своей: «Этот знак не мог сделаться сам собою. И рука, сделавшая его, может быть только рукой врага. И поэтому нужно предупредить злой умысел, отвратив удар».

И она побежала отыскать кусок мела и сделала совершенно такой же знак на том же месте на воротах всех домов улицы, как с правой стороны ее, так и с левой. И каждый раз как она делала мелом знак, она говорила, мысленно обращаясь к лицу, сделавшему первый знак: «Пять пальцев моей правой руки — на твоем левом глазу, и пять пальцев левой — на твоем правом глазу», ибо она знала, что нет формулы более могущественной для отвращения невидимых сил, для избежания злых козней и для направления на голову злоумышленника бедствий, происшедших или предстоящих.

И вот когда на другой день разбойники по указаниям их товарища вошли по двое в город, чтобы овладеть отмеченным домом, они были крайне поражены и смущены, увидав, что совершенно все ворота домов околотка отмечены одним и тем же знаком. И они поспешили по знаку своего предводителя вернуться к пещере в лесу, чтобы не возбудить внимания прохожих. И когда они собрались вновь, они вытащили на середину своего проводника, который принял так мало предосторожностей, и по знаку предводителя отрубили ему голову.

И вот так как месть виновнику всех этих дел становилась еще более настоятельной, чем раньше, вызвался отправиться на поиски второй разбойник. И предложение его было принято предводителем благосклонно, и он вошел в город, и вступил в переговоры с шейхом Мустафой, и заставил его проводить себя к дому, в котором, по его предположению, он сшил шесть кусков и сделал на воротах красный знак на малозаметном месте. Потом он возвратился в пещеру.

И вот когда разбойники, руководимые их товарищем, вошли в улицу Али-Бабы, они увидели, что все ворота отмечены красным знаком совершенно в одном и том же месте. Ибо тонкая Моргана, что-то подозревая, предприняла эту предосторожность, как и в первый раз. И по прибытии к пещере проводник должен был лишиться головы своей, как и его предшественник. Но это ничуть не помогло разбойникам разобраться в их деле и послужило лишь к тому, что их отряд потерял двух самых отважных малых.

Тогда предводитель, поразмыслив некоторое время о своем положении, поднял голову и сказал себе: «Теперь мне остается положиться только на самого себя».

И он отправился совершенно один в город.

И он не поступил, как другие. Ибо, когда шейх Мустафа указал ему дом Али-Бабы, он не терял времени на то, чтобы отмечать ворота белым, красным или синим мелом, но рассмотрел его внимательно, чтобы запечатлеть в своей памяти его расположение, хотя снаружи он ничем не отличался от соседних домов. И вот, закончив свое изучение, он вернулся в лес, собрал тридцать семь оставшихся в живых разбойников и сказал им:

— Виновник всего ущерба, нанесенного нам, открыт, так как я знаю теперь его дом. И, клянусь Аллахом, его казнь будет ужасна. Что же касается вас, мои молодцы, то поспешите принести мне сюда тридцать восемь больших муравленых[47] кувшинов из обожженной глины, широкогорлых и пузатых.

И пусть все эти тридцать восемь кувшинов будут пустые, за исключением одного, который вы наполните оливковым маслом. И смотрите, чтобы все они были свободны от трещин. И возвращайтесь немедленно!

И разбойники, привыкшие без всякого раздумья исполнять распоряжение своего предводителя, отвечали:

— Слушаем и повинуемся!

И они поспешили на базар горшечников за тридцатью восемью кувшинами и доставили их пару за парой на конях своих.

Тогда предводитель разбойников сказал им: