Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И действительно, когда Моргана была занята на кухне мытьем блюд и кастрюль, вдруг лампа из-за недостатка масла погасла. И случилось как раз так, что запас масла в доме закончился, и Моргана, которая забыла днем купить его, была очень раздосадована этой помехой; и она позвала Абдаллаха, нового раба Али-Бабы, и сообщила ему о своей неприятности и затруднении. Но Абдаллах, разразившись смехом, сказал ей:

— Аллах над тобою, о Моргана, сестра моя! Как можешь ты говорить, что у нас в доме нет масла, когда у нас на дворе в это самое время стоят у стен тридцать восемь кувшинов, наполненных оливковым маслом, которое, судя по запаху, должно быть наилучшего качества. Ах, сестра моя! Глаз мой не узнает в этот вечер проворной, сообразительной и находчивой Морганы! — Потом он прибавил: — Я иду спать, о сестра моя, так как завтра мне надо встать с рассветом, чтобы идти в хаммам вместе с нашим господином Али-Бабой.

И он покинул ее, пошел в свою комнату, недалеко от комнаты торговца маслом, и захрапел, как буйвол.

Тогда Моргана, немного пристыженная словами Абдаллаха, взяла кружку для масла и вышла на двор, чтобы наполнить ее маслом из какого-нибудь кувшина. И она приблизилась к первому кувшину, открыла его и погрузила в него кружку. И — о потрясение внутренностей, о расширение глаз, о сжатие горла! — кружка, вместо того чтобы войти в масло, с силою ударилась о что-то твердое. И это что-то зашевелилось, и оттуда раздался голос, говорящий:

— Клянусь Аллахом, камешек, который брошен предводителем, — целая скала! Ну, идем, пора!

И разбойник вытянул свою голову и собрался уже вылезть из кувшина.

Вот как было дело. И какой человек, найдя что-то живое в кувшине, в котором ожидал найти масло, не подумал бы, что пришел его роковой час?! Так и юная Моргана, страшно потрясенная в первую минуту, не могла удержаться от мысли: «Я погибла! И все в доме погибли безвозвратно!» Но вдруг сила волнения возвратила ей всю ее смелость и присутствие духа. И вместо того чтобы издать крики ужаса и тревоги, она наклонилась к отверстию кувшина и сказала:

— Нет еще, нет еще, о молодец! Твой предводитель еще спит! Подожди, пока он проснется!

Ибо Моргана, сообразительная, по обыкновению, догадалась обо всем. И чтобы убедиться в серьезности положения, она пожелала исследовать все остальные кувшины, хотя эта попытка и не была безопасна; и она подходила к каждому, ощупывала голову, которая тотчас же показывалась из открытого отверстия, и говорила каждой голове:

— Потерпи еще немного!

И она насчитала таким образом тридцать семь голов бородатых разбойников и нашла, что лишь один тридцать восьмой кувшин был наполнен маслом. Тогда она наполнила свою кружку в полном спокойствии и побежала зажечь лампу, чтобы тотчас же приняться за выполнение плана освобождения, который зародила в ее уме предстоящая опасность.

И вот она разожгла большой огонь под котлом, служившим для стирки, и вместо кружки наполнила теперь маслом этот котел, перелив туда все содержимое кувшина. И когда огонь жарко разгорелся, масло не замедлило закипеть.

Тогда Моргана взяла в конюшне ведро, наполнила его этим кипящим маслом, подошла к одному из кувшинов, открыла его и сразу вылила гибельную жидкость на показавшуюся голову. И грабитель, собственник головы, был сожжен безвозвратно и принял смерть без малейшего крика.

И Моргана уверенной рукой подвергла той же участи всех сидящих в кувшинах, которые умерли ошпаренные, ибо ни один человек, будь он засажен в кувшине с семью стенками, не может избежать участи, привязанной к его шее.

И вот, выполнив свой подвиг, Моргана погасила под котлом огонь, вновь закрыла кувшины пальмовыми листьями и возвратилась на кухню, где, задув лампу, она и осталась в темноте, решившись дождаться последствий этого происшествия. И, расположившись таким образом на своем сторожевом посту, она ждала очень недолго.

И действительно, в полночь торговец маслом проснулся, высунул голову из окна, выходившего на двор, и, не видя нигде ни малейшего света и не слыша ни малейшего шороха, пришел к заключению, что весь дом, должно быть, погружен в сон. Тогда, как было условлено с его людьми, он начал бросать взятыми им с собою камешками, ударяя им в кувшины. И так как глаз его был верен и рука привычна, он попадал в цель каждым камешком, — так заключил он по звукам, раздававшимся от ударов камешков о кувшины. Потом он подождал немного, рассчитывая, что сейчас увидит, как покажутся его молодцы со своим острым оружием, но ничто не пошевелилось. Тогда, вообразив, что они заснули в своих кувшинах, он начал опять метать в них камешками, но ни одна голова не показалась, и не было заметно ни малейшего движения. И предводитель разбойников чрезвычайно рассердился на своих людей, так как был уверен, что они погружены в сон; и он сошел к ним, думая про себя: «Собачьи дети! Они никуда не годятся!»