Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

Одним из создателей и самых активных членов Общества друзей русских обителей на Святой Горе Афонской был русский эмигрант, будущий протоиерей Федор Иванович Бокач (1897–1969)[517]. В 1956 г. и 1957 г. Ф. И. Бокач смог полулегально дважды приехать на Афон и побывать в Свято-Пантелеимоновском монастыре. Когда он вернулся в Париж, то написал и опубликовал в газете «Русская мысль» статью-воззвание «Вопль о помощи русскому монастырю на Афоне».

Летом 1958 г. Федор Иванович еще раз побывал на Афоне и в том же году от имени Общества друзей русских обителей на Святой Горе Афонской издал брошюру «Вопль русского монашества с Афона о помощи»[518]. Стараниями Ф. И. Бокача в 1958–1959 гг. Париже также были подготовлены и изданы две книги о значении Афона в деле создания и распространения духовной культуры на Руси и тяжелом современном положении русских святогорцев[519]. 2 (15) июня 1958 г. экзарх православных русских церквей в Западной Европе митрополит Владимир (Тихоницкий), пересылая из Парижа на Афон собранные пожертвования, обратился с посланием к братии Свято-Ильинского скита и всем одиноким инокам Святой Горы, в котором писал: «Под водительством меня, недостойного Архипастыря, мы, ваши соотичи, делаем для вас все, что можем. И впредь не оставим вас ни вещественными приношениями, ни молитвами своими у алтаря Господа Сил. Вы же, возлюбленные, не оставляйте вашего молитвенного труда»[520]. В различных периодических изданиях появлялось множество статей и научных работ российских эмигрантов о «русской части Афона», на эту тему читались лекции, произносились доклады[521].

В конце 1950-х — начале 1960-х гг. несколько раз приезжал на Святую Гору крупнейший благотворитель Русской Православной Церкви за границей американский миллионер Сергей Яковлевич Семененко (1903–1980). Основные пожертвования С. Я. Семененко делал братии Свято-Ильинского скита, но в сентябре 1961 г., мае и сентябре 1962 г. побывал и в Свято-Пантелеимоновском монастыре, пожертвовав его братии более тысячи долларов. Игумен Илиан письменно выразил благодарность за эти пожертвования Первоиерарху РПЦЗ митрополиту Анастасию (Грибановскому)[522].

Но кардинально изменить ситуацию подобная помощь не могла. Численность святогорцев, прежде всего негреческой национальности, неуклонно сокращалась. В 1950 г. во всех обителях Афона проживало 2160 монахов, в том числе 304 русских; в 1956 г. — 1893 монаха, из них 154 русских; в 1958 г. — 1710 монахов, в том числе 130 русских, а в 1959 г. — 1641 монах, из них 119 русских[523]. В этом году русские иноки еще проживали в монастыре, двух скитах и 16 келлиях, к октябрю 1962 г. их число уменьшилось до 91.

Эта проблема горячо обсуждалась на заседании Собора старцев Руссика 31 июля 1957 г. На нем подчеркивалась угроза дальнейшему существованию монастыря из-за безлюдья, при этом отмечалось, что пополнения братии со стороны русской эмиграции ждать не приходиться, так как было выпущено много воззваний и обращений к ней, но значительного отклика не последовало. Таким образом, остается два пути — или готовиться к сдаче монастыря грекам, «которые этого с нетерпением ждут», или «войти в сношение с Московской Патриархией и правительством и принять людей из России». После всестороннего обсуждения проблемы был избран второй путь, но до его практической реализации еще предстояло преодолеть много препятствий[524].

12 марта 1957 г. Московская Патриархия обратилась в Министерство иностранных дел Греции с просьбой дать разрешение на приезд и вступление на Афоне в братство монастыря св. вмч. Пантелеймона для 10 человек. Одновременно было отправлено соответствующее письмо Константинопольскому Патриарху Афинагору, однако ответа не последовало. 5 марта 1958 г. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий вновь обратился к Константинопольскому Патриарху с запросом о согласии на поселение в Свято-Пантелеимоновском монастыре 10 братий. В письме от 20 ноября 1958 г. Патриарх Афинагор дал ответ на оба указанных выше послания, в котором разъяснил порядок допуска новых насельников в монастыри Святой Горы и привел перечень документов, что было лишь пустой формальностью[525].