Тысяча огней

Мы засмеялись, давая понять, что отлично поняли его слова. Аменокал доволен: как и все туареги, он тщеславен и неравнодушен к похвалам. Впрочем, он и сам отлично знает, что мужчины и женщины его народа действительно очень красивы. Сами мы могли судить об их красоте лишь по косвенным доказательствам и чужим рассказам: никому из нас, хотя мы и прожили с ними бок о бок несколько месяцев, не удалось уговорить ни одного туарега снять синее покрывало — лисам. Тут нам не помогла даже дружба с Ибн Саукалом.

Впервые я услышал о туарегах в Бергамо от старого горца. В 1911 году его послали воевать в Ливию. Из всех лет военной службы в Италии и богатого событиями похода в Африку ему запомнилось, как в Неаполе юная парочка целовалась в кино, и «негры» с синим покрывалом на голове, которых он увидел в пустыне. Это были туареги, но тогда ни он, ни мы, конечно, не слыхали даже такого слова. Когда старый бергамец живописал бои в песках пустыни, мы с замиранием сердца ждали, когда же он перейдет к рассказу о захоронении убитых врагов. Лица «синих людей» и после смерти были скрыты под покрывалом, которое никто из арабов не решался развязать. Наши же солдаты из любопытства искали туарегов среди убитых, чтобы посмотреть, какое же v них все-таки лицо. Мы, понятно, не ждали, что «синие люди» на самом деле окажутся чудовищами с тремя глазами и двумя ртами, и все же рассказ старого альпийца имел весьма неожиданную концовку — скрытые прежде синим покрывалом лица убитых тоже были… синего цвета.

— Почему? — с изумлением спрашивали мы.

— Да потому, что они никогда не снимали покрывала, — отвечал старый бергамец. — Даже за обедом, даже ночью, когда ложились спать, и в минуты любви. Поэтому с годами краска ткани въелась в кожу, проникла во все поры, окрасив в синий цвет сами лица туарегов.

С этим услышанным еще в детстве рассказом о туарегах тесно переплетаются сведения, почерпнутые из множества книг. Исторические, этнографические и научные теории о происхождении туарегов органически сливаются с фантазией романистов. Все, что связано с «синими людьми», столь овеяно легендой, что таинственность и загадочность присущи как серьезным документированным исследованиям, так и полным безудержной выдумки книгам писателей. Таково мое впечатление не ученого, а путешественника, и оно вполне подтверждается моими личными встречами с туарегами. Пришельцы из Атлантиды или потомки дорийцев? Враги пли друзья египтян? Победители пустыни или побежденные пустыней? Представители ионическо-микенской цивилизации или родичи ацтеков? Среди множества нерешенных вопросов одно можно сказать твердо: это народ с таким загадочным прошлым, что сама его история кажется не этнографической реальностью, а чудесной поэтической легендой, волшебной сказкой. Глубокие, серьезные исследования имеют в этом случае такую же ценность, как и устные рассказы и воспоминаниям опыт долгого общения с туарегами сплетается с поэтическим вымыслом. Если можно выдвинуть целый ряд гипотез о происхождении туарегов, которых исторические события разбросали по землям девяти разных африканских государств, то хотя белые туареги кель-аджер сильно и отличаются от черных туарегов кель-азбеп[13], все же, путешествуя по Сахаре, нельзя не заметить, что «синих кочевников» объединяют общие культурные традиции. У сотен племен туарегов единый язык — тамашек, единая религия и общие мифы и легенды, четко проявляется и общность их обычаев и нравов. Тамашек цементирует эту этническую группу и является единым языком для всех племен туарегов Севера и Юга. Я воспринимал тамашек лишь на слух, но мне кажется, что в нем существует одинаковая музыкальность, своеобразная однотонная кантилена. Это настоящий язык, а не наречие, что имеет свое важное значение на таком континенте, как Африка. Здесь вавилонское смешение языков и наречий бывает причиной острых кризисов и не позволяет установить диалог даже между соседними этническими группами, несмотря на общность политических и социальных проблем.

«Синие кочевники» кроме тамашек владеют и «немым языком»; совершенно очевидно, что язык знаков был изучен ими, чтобы обмениваться советами или мнениями, не давая возможности остальным понять что-либо. Нам об этом впервые рассказал в Гадамесе наш переводчик. Однажды мы попытались договориться с группой туарегов об условиях, на которых они согласились бы сняться в документальном фильме. Они должны были за определенную плату оставаться в нашем распоряжении целый день вместе со всем оружием и верблюдами-мехари. Вести переговоры такого рода с туарегами Сахары очень трудно. Они не очень любят работать и, когда им бывает просто невозможно отказаться от выгодного предложения, норовят всеми способами выторговать вознаграждение побольше. Мы через переводчика делаем свои предложения, получаем вполне определенный ответ, но переговоры не продвигаются ни на йоту.