Тысяча окон и один журавль

— А… если не закончу на «отлично»?

— Закончишь, Ярослав. Закончишь на «отлично», потому что это дело твоей рабочей чести. Понял, мой старый мудрый цыган?

Понять-то я понял, но… Ох и нелёгкое задание дал мне отец…

А ему разве легче будет? Кто не знает, как тяжело экскаваторщику работать зимой! Грунт смёрзнется в камень, придётся разбивать его клин-бабой… А очистка, а смазка!.. Трудно это зимой. Теперь вся надежда на нашу Марусю, я знаю — она не подведёт. Она ж не Семён, не боится работать.

— Так как же, Ярослав, даёшь слово? — Отец протянул мне руку.

— Даю!

Я крепко хлопнул по его твёрдой ладони. Отец сжал мне руку так, что я чуть не вскрикнул, но сдержался: я ведь не девчонка! И когда подрасту, стану таким же классным экскаваторщиком, как мой отец.

Вечером я в последний раз в этом году поехал на Весёлый и потихоньку шепнул Последнему Могикану:

— Не вешай нос, старик! Поднажми! Ты же не хочешь, чтобы тебя списали на лом!

Я похлопал Могикана по старой гусенице и вздохнул. Выдержит ли он до весны? Ясное дело, отцу легче было бы работать на новом экскаваторе, а всё же я жалел Последнего Могикана, как старого друга. Мне показалось, что и Могикану жалко расставаться со мной, такой у него был вид.

А солдатскую алюминиевую фляжку я забрал с собой. В Богуславе покажу в школе и расскажу про героя Рустема.

Часть вторая Весёлый зажигает огни

Я возвращаюсь домой

Ну вот, слава тебе господи, как говорит моя бабушка, я закончил второй класс на «отлично» — с похвальной грамотой! Бабушка очень этим гордится и всем рассказывает, какой у неё умный внук. Говорит, что я пошёл в своего отца, тот тоже всегда хорошо учился.

Я и сам, по правде сказать, горжусь похвальной грамотой, но виду не подаю. Потому что сам-то я знаю — если бы не слово, данное отцу, не видать бы мне этой грамоты как своих ушей. Думаете, легко было? Ну, ясное дело, легче, чем отцу и Марусе — ведь Последнего Могикана так и не заменили на новый экскаватор, только подремонтировали. Я знаю, что им было ещё труднее, чем мне.

Отец писал мне, что на Весёлом уже идёт строительство будь здоров! Даже заселили два первых дома.

С бабушкой мы жили дружно и хорошо, а всё-таки я рвался домой. Ни одного лишнего денёчка не хотел оставаться, хоть Богуслав мне и понравился. Понравилась река Рось и здоровенные камни на берегу. Я разыскал тот камень, с которого, наверно, прыгал мой отец, и сам здорово прыгал с него в воду. И плавать я научился как следует. Потому что все хлопцы моего класса плавают хорошо, да и девчата от них не отстают. Что ж мне — краснеть перед ними?

Жалко было оставлять бабушку одну. Я стал уговаривать её ехать вместе и остаться жить у нас:

— Мы же скоро получим квартиру на Весёлом! Там всё будет, вот увидите: и центральное отопление, и газ, и горячая вода…

— Нет, Славик, — качала бабушка головой и вздыхала, — никуда я из Богуслава не уеду, не привычна я к большому городу.

— Ну и что! Привыкнете!

— Нет, внучек. Лучше вы с отцом почаще навещайте меня. Отвезти тебя — отвезу, но вернусь домой. В Богуславе родилась, здесь и помру.

А в школе я всем рассказал про героя Рустема. И его солдатскую флягу подарил школьному музею. Ещё зимой, когда праздновали день Советской Армии.

За эту зиму я подружился с богуславскими ребятами из моего класса, потому что они не маменькины сынки и вообще — подходящие хлопцы. Они сразу зауважали меня за то, что я умею работать на экскаваторе. Я пригласил их к нам в гости, и они обещали приехать. А девчонок не стал приглашать… Правда, в Богуславе девчонки не какие-нибудь кривляки, они тоже здорово плавают и ныряют, а всё же в технике ничего не смыслят. И чего бы я стал их приглашать, если ни одна не хочет стать механиком-экскаваторщиком? Десять хлопцев дали слово после школы выучиться на экскаваторщиков, а девчонки и не подумали. А одна из них, Софийка, — стыдно сказать! — хочет стать балериной. Надо же! Вообще-то она вроде и ничего, тоже отличница, а какую глупость себе в голову вбила.

— Экскаваторщиков никто не знает, — болтает эта самая Софийка, — а знаменитую балерину знают все! Скажешь, нет?

— А ты почём знаешь, что из тебя выйдет знаменитая балерина? — рассердился я.

А задаваться она стала потому, что выступает в школьной самодеятельности и ей всегда больше всех хлопают.

— Да и где ты будешь танцевать — в поле или в лесу?

— Как это где? В театре, там, где все балерины танцуют.

— А как же тот театр без экскаватора построить? Как? Может, скажешь?

Софийка замялась, не знала, что ответить. А мы, то есть я и те десятеро хлопцев, что решили стать экскаваторщиками, только презрительно фыркнули.

После того разговора Софийка, кажется, стала меня уважать, но мне на это начхать. Подумаешь, какая-то девчонка! Я и раньше не очень-то смотрел на неё, а когда узнал, что она хочет стать балериной, так и вовсе перестал замечать.

Пришло время ехать домой.