Тысяча свадебных платьев

Я закрываю лицо руками. Поток рыданий накатывает так внезапно, что грозит меня задушить. Я чувствую обнимающие меня руки – я даже не знаю чьи – и начинаю покачиваться и громко стенать, издавая высокие, срывающиеся на визг звуки, охваченная этим неудержимым потоком горя и невыразимой радости. Я пытаюсь остановиться, успокоить себя, но эти стоны и рыдания продолжают нарастать, исторгаясь из меня, словно неукротимая буря. Я понимаю, что выгляжу глупо, но это неважно. На самом деле, для меня сейчас ничто прочее не имеет значения. Ни то, что Энсон не любил меня настолько, чтобы отправиться меня искать. Ни даже то, что я сорок лет провела без дочери, которая могла бы быть со мной. Главное – что сейчас она рядом. И Рори.

Мне вспоминается Maman и все то, чему она учила меня с детства, и я знаю, что она за меня сейчас радуется. Мы не в силах изменить то, что уже произошло, однако мы можем двигаться по жизни дальше – три поколения, связанные одной кровью и родственными отзвуками души, – и по возможности восполнять упущенные годы.

Я чувствую, как мне в ладонь кладут бумажный платок, и мало-помалу рыдания утихают. Я вытираю лицо, стараясь взять себя в руки. Обведя глазами остальных, я замечаю, что у всех лица заплаканные, но взгляд сам собой приковывается к Камилле. Я наслаждаюсь ее обликом – запоминая каждую черточку, впитывая столь драгоценный для меня контур, как будто вижу ее в первый раз.

– И все это время, – шепчу я ей, – все это время ты была совсем рядом… Моя Асия.

Рори быстро исчезает из комнаты и возвращается с полной коробкой платков. И в следующие пару часов я держу, не отпуская, руку дочери и слушаю рассказ Тии о том, как далеко зашел ее отец, чтобы настроить против меня Энсона.

Оуэн уже, оказывается, на том свете – и туда ему и дорога! Я никогда не прощу его за то, что он отнял у меня. Как не прощу и его сына за то, что позволил с нами так поступить. Тот факт, что Энсон смог поверить, что я способна на такое предательство, для меня больнее и горше всего. Потому что теперь я понимаю, что он никогда не был тем человеком, каким я его видела. Я потеряла его в то утро, когда, забравшись в кузов санитарной машины, смотрела, как исчезает его силуэт. А то, что столько лет спустя он внезапно оказался живым, ровным счетом ничего не меняет. Потому что Энсон – мой Энсон – давно мертв.

Глава 46 Солин

Влюбленные ранят друг друга по разным причинам, но в корне всех обид в конечном счете лежит страх. И это очень трудно – быть может, даже труднее всего – довериться, когда ты боишься. Раскрыть свою душу, решившись на риск прощения. И все же прощение – величайшая из магий. Прощение способно сотворить нечто совершенно новое.

Эсме Руссель. Колдунья над платьями

Они наконец ушли, и, долго простояв под горячим душем, я снова облачилась в свой халат, оставшись в одиночестве осознавать эту новую и неожиданную реальность. Я свернулась, подобрав ноги, на диване, заново перебирая альбом со старыми снимками, который мне оставили Рори и Камилла. Я сегодня их пересмотрела уже, наверное, десятки раз, но, похоже, не могу перестать снова и снова переворачивать страницы, вбирая в сознание мельчайшие подробности каждой детской фотографии – как будто пытаюсь выгравировать их нежные личики на белых пятнах моей памяти.

Асия жива! И Рори – моя внучка.

Второй раз за считаные дни тот, кого я любила, воскресает из мертвых. Это кажется немыслимым и неправдоподобным – как будто в финале сказки, где принцессу целуют, и темные чары внезапно разрушаются. И ее долгому, мрачному сну наконец наступает конец.

Всех представительниц рода Руссель учили, что волшебные сказки не для них. Но что-то все же привело в действие эту странную цепочку событий. Не может такого быть, чтобы лишь чистая случайность привела Рори и Камиллу в мою жизнь или меня – в их существование.

Нам столько всего предстоит рассказать друг другу в ближайшие дни. Я наконец-то поделюсь с ними нашей семейной историей – поведаю о нашей la magie, о нашем наследии, которое всегда в них жило. Пожалуй, это будет довольно странный разговор – а может быть, и нет. Ведь с самого начала, с первой нашей встречи я почувствовала в Рори нечто особенное. И Камилла – моя Асия, – разумеется, тоже унаследовала этот фамильный дар. Как уж они распорядятся этим наследием, решать им, но они обязательно должны узнать про тех «Ткательниц заклинаний», которые были до них, – про Эсме, Жизель, Лилу и других.