Тысяча свадебных платьев

– Все это меня на данный момент не беспокоит, мисс Руссель.

– Конечно, в этом я не сомневаюсь. А вот Энсона беспокоит. Вот почему он до сих пор там – чтобы остановить то, что творится.

Он смотрит на меня со смесью презрения и раздражения:

– Тем, что разъезжает по Парижу с какой-то тряпкой на руке – вместо того чтобы по-настоящему сражаться?

Такое его пренебрежение меня сильно удивляет. Я уже открываю рот, чтобы защитить дело Энсон, но вовремя спохватываюсь. Вместо этого я вскидываю подбородок и открыто встречаю его взгляд.

– Вы действительно настолько невысокого мнения о своем сыне, мистер Перселл? Потому что он не служит сейчас где-то на корабле, который может в любой момент взорваться? Вы разочарованы тем, что он не сможет вернуться домой с полной грудью орденов – или их не доставят вам в коробочке? Но я думаю иначе. Война научила меня тому, что настоящие герои бывают очень разные – и мало кто из них может похвастаться сияющими значками, пришпиленными на груди.

Сильно покачнувшись, Оуэн в глумливом приветствии воздевает свой стакан:

– Красивые слова. И довольно… трогательны. Однако в конечном итоге имеет значение то, что мы делаем, мисс Руссель. Тот след, что останется после нас. И Перселлы всегда с большим вниманием относились к тому, какую славу мы после себя оставляем. Наша фамилия неизменно служила синонимом респектабельности, чести и надежности. А мой долг – сохранить это для будущих поколений, сберечь наши традиции. И все это непосредственно касается моего сына.

– Почему вы никогда не называете его по имени?

– Что? – прищуривается Оуэн.

– Когда вы о нем говорите, то упоминаете его исключительно как «мой сын» или «брат Тии» – но никогда не называете по имени. Энсоном.

– Я упоминаю его так, как сам считаю нужным. Это мой сын. И я не для того лез из кожи вон, поднимая его на ноги, чтобы он мог запросто швыряться своей жизнью из-за первой приглянувшейся ему красотки. Ему еще надо закончить учебу, а после окончания университета я привлеку его к своим планам.

– И эти планы не включают женитьбу?

Он заглядывает в стакан, побалтывая в нем тающий лед.

– Я полагаю, будут включать – в какой-то момент его жизни. Но когда это время придет, мой сын женится на женщине, которая будет знать, как способствовать его успеху.

– Почему вы решили, что я не буду этому способствовать?

– Наш образ жизни, мисс Руссель, подчиняется весьма специфическим правилам. И среди нас не место тому, кто эти правила не приемлет. Моя задача – заставить вас это понять.

Когда до моего сознания доходит смысл его слов, я словно покрываюсь липким потом. То есть он открыто сообщает мне, что решительно не намерен одобрить нашу свадьбу с Энсоном. От внезапного головокружения розы на обоях начинают плыть по кругу. Я опускаю взгляд и хватаюсь за бюро, чтобы не упасть. В глазах у меня слезы, в горле – застывший плач.

– Вы написали ему, да? Сообщили, что не одобряете его выбор. Вот почему вы спрашивали меня, не получала ли я от него письмо. Не потому, что вы за него тревожитесь. А потому, что ожидаете, что он мне напишет и порвет со мной. – Оуэн молчит, но я и сама вижу, что не ошибаюсь. – Вы собираетесь поставить его перед выбором, – тихо добавляю я. – Или вы, или я.

– Жизнь – это выбор, мисс Руссель. И я намерен сделать все, чтобы мой сын совершил мудрый выбор.

– А что будет, если он выберет меня, а не вас?

На его губах появляется тонкая, неприятная, не предвещающая ничего хорошего улыбка, от которой у меня по спине пробегает холодок.

– Как долго вы знакомы с моим сыном? Месяцев шесть-семь? А я знаю этого юношу всю его жизнь. Он всегда питал слабость к тем, кто отбивается от стада. В этом отношении он – как его мать. И тоже вечно загорается то одной идеей, то другой. И все же воспитан он был так, что знает, чего от него ждут. Возможно, он забыл об этом, находясь во Франции, но, как только вернется, непременно вспомнит. – Улыбка исчезает. Оуэн ставит на бюро пустой стакан и поворачивается, чтобы уйти. – Вас он точно не выберет.

Пока он удаляется за дверь, я стою, застыв на месте и задержав дыхание, после чего стремглав кидаюсь в ванную и извергаю ужин.

Глава 28 Солин

Наше Дело – это наше наследие, подаренное миру. Это и заклинания, что мы ткем, и влюбленные сердца, которые мы связываем навеки, это и будущие поколения. Так и заявляет о себе наш Дар.

Эсме Руссель. Колдунья над платьями

29 октября 1943 года.

Ньюпорт