У Элли опять неприятности

Заслуживаю? У меня вообще не должно быть отпуска. Предполагается, что у меня стресс! Да он и половины всего не знает!

— Зайдем пропустить по рюмочке перед сном? — спросил он, когда мы вышли из ресторана, и взял меня за руку.

Смешно, как быстро человек забывает о стрессе, связанном с переутомлением на работе.

Конечно, мне следовало сказать ему правду. Это все равно выплыло бы наружу, рано или поздно, и мне следовало знать, что скорее рано, чем поздно. Вы никогда не задумывались о том, как могли бы все изменить, если бы случайно узнали заранее, какую маленькую гадость припасла для вас судьба? Да нет, вряд ли. Вы не стали бы тратить время на такие размышления, потому что вы вообще ничего и никогда не хотели бы изменить, да? Нет, будьте честны! Вы хотели. Все мы этого хотим время от времени, и когда исправить что-то уже поздно, так просто сказать: «Если бы я только знала». Если бы я только знала, что моя мама отправится с Тедом на Майорку с намерением остаться там навсегда, попыталась бы я обходиться с ней немного лучше? Да ни за какие коврижки. Если бы я только знала, что Пол бросит меня ради какой-то девки, неужели я не попробовала бы любить его больше, лучше и чаще? Поправить дело подвязками и сексуальными трусиками? Да никогда в жизни. Ну так вот, если бы я только знала, что дочери устроили мне засаду в доме у Беверли, когда мы с Джеймсом возвращались туда на следующее утро, неужели я не стала бы заниматься с ним любовью этой ночью? Как вы думаете?

Возможно, я уделила бы больше внимания своему лицу, которое так и сияло. Или мы с Джеймсом вошли бы в дом не так крепко обнявшись, не так тесно прижавшись друг к другу, не так нежно…

— Привет, мам! С днем рождения!

— Счастливого пятидесятилетия, мам! О…О.

Они и правда это здорово придумали, благослови их Господь. Комната была вся завалена цветами и шариками с надписью «Пятьдесят!», и, очевидно, они справились за очень короткое время, потому что Беверли была на кухне и звонила мне, надеясь предупредить.

Я поняла это по ее лицу. Я также поняла, что ей очень жаль меня, но какой мне был в этом прок? Вряд ли она могла не впустить племянниц в дом, когда они приехали на поезде из Лондона, чтобы поздравить свою маму в день ее рождения.

— Это Джеймс, — сказала я в ответ на их молчаливое неодобрение.

— Мой друг, — в надежде помочь объяснила Бев.

— Мои дочери, — автоматически сообщила я Джеймсу. — Виктория и Люси.

— Приятно познакомиться, — тихо сказал он.

Девочки кивнули.

— Ну, я… пойду, — проговорил он, поворачиваясь ко мне спиной. Глаза его больше не искрились. На щеках не было ямочек. Он не выглядел восхищенным.

— Хорошо.

— И… с днем рождения, — добавил он, подняв взгляд на шарики.

— Мы чему-то помешали? — агрессивно спросила Виктория, неверно истолковав неловкую тишину.

— Да, — вступила Люси. — Не обращай на нас внимания! Мы подождем снаружи, если хочешь…

Наверняка вы слышали, как иногда люди говорят что-то с самыми лучшими намерениями, а потом оказывается, что ничего ужаснее они сказать не могли? «Чудесно выглядишь, так похудела», — говорят они страдающей от анорексии, или «Передай привет мужу», — женщине, которая только что овдовела. Обычно при этом они чувствуют себя даже хуже, чем человек, с которым они беседовали. Так что я не виню Беверли. Она просто хотела помочь.

— Джеймс просто мой друг, — терпеливо повторила она, как будто Виктория и Люси были немного туповатыми студентками, нуждавшимися в дополнительных занятиях. — Он помогал мне развлекать вашу маму, вот и все. Потому что она неважно себя чувствует. Ну, вы же знаете.

Но этого ей было мало. Я еще не окончательно умерла. Я еще дергалась в агонии. Давай, Беверли, воткни в меня нож еще раз, по самую рукоятку.

— Она так страдает от этого самого стресса. Менопауза…

Хватит! Хватит! Я уже умерла, умерла, разве вы не видите?!

— Спасибо тебе, Беверли, — тихонько сказала я, когда Джеймс повернулся, чтобы идти.

— Что? — спросила сестра в наступившей тишине, когда за ним закрылась дверь. — Разве я сказала что-то не то?

ГЛАВА 7

— Мы не дурочки, — объявила Виктория тоном понимающей, но озабоченной матери. — Мы поняли, что у тебя с ним был роман.

«Был» — это очень точное слово. Прошедшее время. Судя по тому, с какой скоростью Джеймс ретировался, вряд ли он еще появится в моем настоящем или будущем, и кто станет его за это винить? Трудно перенести, когда женщина за одну ночь старится с тридцати девяти до пятидесяти лет, не говоря уже об имеющем место климактерическом неврозе.

— Я не думала, что у тебя есть бойфренды, — задумчиво призналась Люси.

— У меня их и нет! То есть не было до сего момента.

Почему я считаю необходимым оправдываться перед собственными детьми? Надо было сказать, что я буду менять по пятнадцать любовников за день, если захочу. Почему я чувствую себя так, словно это Пол смотрит на меня глазами Люси, обвиняюще и осуждающе? Вот как, у тебя есть любовник? А разве не ты страдала от разбитого сердца?

— Значит, это часть твоего синдрома? Вот эта потребность в мужчине? Часть твоего, ну, ты понимаешь, состояния?