— Я сажусь на диету! — заорала я, доставив огромное удовольствие группе проходивших мимо подростков.
Я была на грани истерики. Но можно ли меня винить? Это просто нечестно. Все на свете, все, кто страдает от стресса, связанного с переутомлением на работе, теряют вес, разве не так? Они становятся худыми, тощими, вянут, сохнут и тают. Люди суетятся вокруг них, умоляя выпить хотя бы чашечку укрепляющего бульона и — пожалуйста, ну пожалуйста — попробовать вкусную рыбку на пару и шпинат. Они лежат на кровати, слабые и неподвижные, пытаясь сохранить силы и калории, необходимые им для борьбы за свое тело и душу. И можете поспорить на что угодно, они нипочем не станут бегать по ночам за печеньем и орешками. Они не ходят в шикарные рестораны с роскошными мужчинами и не заедают эти четырежды проклятые обеды шоколадными трюфелями в бумажных конвертиках, они просто не в состоянии выпить бутылку риохи под главное блюдо, а потом опрокинуть еще пару рюмочек коньяку под десерт. Это в который раз доказывает, что жизнь невероятно жестока. Стараешься быть веселой, стараешься держаться ради всех окружающих, несмотря ни на что, а жизнь готова нанести удар с любой стороны (включая Майорку). Не сдаешься и не хандришь. Не утопаешь в жалости к себе. Живешь своей жизнью и пытаешься получать от нее удовольствие. И что происходит? Становишься невероятно толстой.
Толстой и пятидесятилетней.
Толстой и пятидесятилетней, черт побери.
— Да! — крикнула я вслед удаляющейся группе подростков. — Я сажусь на диету. Сейчас же! Немедленно!
— Попробуй померить что-нибудь другое, мам, — умиротворяюще сказала Виктория, взяв меня за руку.
— Да, пошли, зайдем в другой магазин. А то в некоторых местах размеры такие крошечные, что в них никто не может влезть! — храбро вставила Люси.
Люси, с ее пакетом топиков сорок второго размера. И девочки потащили меня в отдел для полных.
Если говорить честно, я примерила несколько очень милых вещичек в этом отделе. Но я просто не могла смириться с этим. Я примерила их очень быстро и так же быстро сняла, в ужасе от того, что кто-то из моих лондонских знакомых может случайно увидеть, как я захожу в примерочную отдела для полных в Труро. На самом деле мне вовсе не нужно было их примерять, потому что я собиралась сесть на диету сегодня же вечером, так что не стоило зря тратить деньги на вещи такого гигантского размера.
— Примерь саронг, мам, — осенила Викторию светлая мысль.
— Зачем? — подозрительно спросила я.
— А они безразмерные. Все одинаковые. Ты влезешь в любой. Нынешним летом это страшно модно. А когда сбросишь вес, он все равно будет тебе как раз.
— Ну ладно, ладно, уговорила. Я возьму саронг у «Маркса и Спенсера».
И вот я, счастливая, вернулась домой со своим саронгом, а девочки восторженно притащили пакеты с множеством самых разных туалетов, которые выглядели просто кукольными. Весь вечер мы устраивали показ мод: дочери демонстрировали мне свои невесомые наряды, а я прохаживалась в саронге с застывшей улыбкой, от которой у меня уже начинало болеть лицо. Это происходило вовсе не потому, что я много думала о Джеймсе. Все дело было в том, что я изо всех сил старалась не думать о нем.
— Может, он еще вернется. Ему просто надо переступить через это, — сказала Бев, когда пришла домой с работы и заметила выражение моего лица.
— Меня он совершенно не интересует. — Я попыталась спрятать голову в песок.
— Не ври мне.
— Да нет, проблема-то не в этом. Мне не следовало врать ему. Я постоянно делаю это. Раньше я никогда не врала, а теперь просто не могу остановиться.
— Не накручивай себя, Элли. Нет никакой катастрофы в том, что ты старше, чем он думал. Или в том, что здоровье у тебя хуже, чем он думал!
— Очень смешно.
Собственно, я вообще не больна. Это опять ложь.
— На самом деле я не больна, — сказала я, желая покончить с ложью раз и навсегда, пока она не натворила новых бед. — Я пошла к врачу за справкой только потому, что мне пришлось прогулять несколько рабочих дней.
— Врачи не идиоты, — резко заявила Бев.
— Но мне попалась идиотка.
— Нет. Тебе просто не понравилось то, что она сказала. Если хочешь знать мое мнение, Элли, это чертовски здорово, что ты пошла к врачу, иначе кто знает, сколько времени этого никто бы не замечал.
— Чего? Симуляции? Вранья?
— Стресса! Ты даже не понимаешь, что мучаешься от него.
— Да нет у меня стресса. Я пытаюсь объяснить, вовсе это не…
— Видишь, ты до сих пор отказываешься принять очевидное!
Я сдалась. Люди просто не желают верить мне, когда я говорю правду.
Вечером у нас был ужин в честь дня рождения, только для нас четверых, с колбасными рулетиками, пиццей, нарезанной на кусочки смешной формы, бисквитом с вином и взбитыми сливками и двойным шоколадным тортом. Я отщипывала кусочки сыра и сельдерея и ужасно жалела себя.
— Это глупо, — сказала наконец Виктория, поставив передо мной большой кусок торта и сунув мне в руку вилку. — Это твой день рождения, а ты издеваешься над собой и над всеми окружающими. Съешь что-нибудь, мать, ради бога, а о диете подумаешь завтра, раз уж тебе так хочется.