У финишной черты

Некоторые люди в толпе жаловались, что у них остались семьи, в то время как другие волновались по поводу брошенных дел. Однако все замолчали, когда какой-то мужчина взобрался на мраморный постамент, используя его в качестве трибуны. Он был высок, осанист, в строгой одежде и с длинной белой бородой.

– Пожалуйста, чувствуйте себя непринужденно, – его голос был глубоким и успокаивающим, словно у какого-нибудь диктора, читающего анонс радиопередач. – Вам ничего не грозит. Вы в совершенной безопасности.

– Ты уверен, что мы не мертвы, голубчик? – спросила женщина в цветастом халате. – Разве это не…

– Нет, – сказал Клокер. – Тогда бы у него был нимб над головой, верно?

– Да, пожалуй, – недоверчиво кивнула она.

Человек с белой бородой продолжал.

– Если вы внимательно прослушаете вводную лекцию, вы поймете, где вы и почему здесь. Разрешите представить вам Джеральда Хардинга. Доктор Хардинг отвечает за этот призывной пункт. Дамы и господа. Доктор Хардинг!

МНОГИЕ из собравшихся зааплодировали по привычке… словно были в аудитории или в студии какого-нибудь телешоу. Остальные, включая Клокера, в ожидании наблюдали, как престарелый человек в белом лабораторном халате, очках с тяжелой оправой и гладкими розовыми щеками, похожий на какого-нибудь доброго врача, рекламирующего жидкость для полоскания рта, поднялся на трибуну и посмотрел на толпу. Он заложил руки за спину, покачался немного с пятки на носок, и благодушно улыбнулся.

– Спасибо, мистер Кэлхун, – сказал он бородатому человеку, который переместился на мраморную скамью. – Друзья, и я полагаю, что скоро вы расцените нас именно друзьями, я знаю, что вы озадачены всем этим. – Он взмахнул рукой, показывая вокруг. – Позвольте мне объяснить. Вы были выбраны, да, именно тщательно проверены и выбраны, чтобы помочь нам, вероятно, в самый сложный для нас момент. Я вижу, что вы хотите знать, для чего вы отобраны, и по какой причине. Я буду краток. Вы больше узнаете, когда мы все вместе начнем сотрудничать в этом обширном и благородном эксперименте.

Женщина в цветастом халате выглядела чрезвычайно польщенной. Коротышка-портной кивал, демонстрируя, будто он все прекрасно понимает. Оглядев остальную толпу, Клокер заметил, что он единственный, кто на самом деле хотя бы не делает вид, что понимает истинный смысл речи. Это был чей-то план. И все эти люди для прибыли сюда ради какой-то цели.

Он пожалел, что нет рядом Дока Хокинса и Нефтяного Кармана. Док, несомненно, принял бы все за иллюзию и объяснил бы ее подсознательным влиянием пережитых в детстве травм. Приятель-индеец, со своей стороны, так или иначе, наверняка попытался бы найти что-то общее между мистером Кэлхуном, доктором Хардингом и духами своего племени. Клокер чувствовал, что вероятная позиция Нефтяного Кармана ему ближе.

Впрочем, он мог и пребывать в закоулках собственной психики, в то время как у индейца возникли бы свои видения, более подходящие для его понимания. Так духи или вымысел? Независимо от того, кем являлись эти двое, выглядели они столь же реально, как все люди, с которыми когда-либо общался Клокер, однако могли оказаться как проявлением сверхъестественного, так и порождениями безумия.

Клокер в предвкушении ждал ответа. Точно он знал лишь одно: чтобы понять, свидетель он феноменальных событий, или сошел с ума, нужны решающие доводы и аргументы. Поэтому он внимательно наблюдал и слушал, словно пытливый зритель, пытающийся разгадать трюк умелого фокусника.

– Вы, возможно, испытываете что-то вроде шока, – продолжал доктор Хардинг с легкой, сочувствующей улыбкой. – Уверен, что сумею развеять все ваши сомнения. Позвольте мне прибегнуть к самым простым объяснениям. Вы знаете, что во Вселенной существуют миллиарды звезд, и что у звезд бывает множество планет, это так же естественно, как для кошки иметь котят. Многие из этих планет населены. Некоторые формы жизни разумны, даже очень, в то время как на других этого не наблюдается. Почти во всех случаях доминирующая форма жизни очень отличается от… от вашей.

Клокер почувствовал раздражение, нервно ожидая чего-то конкретного, а не пустой болтовни.

– Вы спросите, почему я говорю «вашей», а не «нашей»? – спросил доктор Хардинг. – Потому что, друзья мои, мистер Кэлхун и я – мы оба – не с вашей планеты, и даже не из Солнечной системы. Не волнуйтесь, пожалуйста! – призвал он, подняв руки, когда толпа недоуменно загудела. – Наши имена вовсе не Кэлхун и не Хардинг. Мы назвались так лишь потому, что наши собственные имена настолько чужеродны для вас, что мы даже не способны воспроизвести их на вашем языке. И выглядим мы совсем не так, как вы нас видите сейчас, в облике обычных людей, кем мы, конечно, не являемся. Наш истинный облик… э-э-э… скажем так, недоступен для человеческих глаз.

ДА ВЫ ЧТО! – без почтения подумал Клокер. Может быть, стоит перейти к делу…