У финишной черты

– Мистер Уэлдон, пожалуйста, включите логику. Я беру на себя риск. Я уже дала вам денег больше, чем вы когда-либо держали в руках. Считайте это частичной оплатой за будущие услуги. Главным образом, это испытание должно было дать вам опыт в путешествиях во времени.

– И чтобы доказать мне, что я не могу выйти из игры, – добавил я.

– Это неизбежный эффект действия машины. В противном случае, как бы я перемещала вас во времени? Если вы постараетесь поставить себя на мое место, то поймете, что я потеряю свои капиталовложения, если вы не вернетесь с данными. Я не могу забрать ваши деньги, сами понимаете.

– Не знаю, что и думать, – ответил я, весьма недовольный своим положением, ведь я не мог знать наперед, что меня ждет. – Я доставлю данные для вашего чудесного ящика, если это вообще возможно, а там поглядим.

Закончив трапезу, мы поднялись наверх, и я вошел в клетку.

Она замкнула контур. Двигатели завыли. Сетка начала размываться.

И я очутился в мире, которого никогда не знал.

Я ДОПУСКАЮ, что это можно было бы назвать городом: судя по количеству зданий. Но ни в одном городе никогда не было такого богатства зелени. Это не были улицы, просто усаженные деревьями, как Унтер-ден-Линден в Берлине, или островками кустарников, как на Парк-Авеню в Нью-Йорке. Трава, деревья и кусты росли вокруг всех зданий, отделенных друг от друга широкими лужайками. Все строения были сделаны из стекла, или из чего-то очень похожего на стекло. Некоторые из окон не пропускали свет, но я не замечал защитных экранов или жалюзи. Какое-то поляризационное стекло или пластик?

Я ощущал тревогу, находясь здесь, но все равно это было захватывающее дух ощущение, все-таки я был в будущем, и был жив, хотя, как предполагалось, все мои современники давно покинули бренный мир.

Воздух казался свежим, как в провинции. Не было никакого смога, автомобили каплевидной формы двигались по гладкой как стекло дороге. Они были полностью сделаны из прозрачной пластмассы и двигались ровными рядами, скорее плавно, чем стремительно. Если бы я не увидел дирижабль над головой, то и не услышал бы его. Он летел тихо, изящный шар без крыльев, его как будто несло ветром с одного края неба на другой, притом, что никакой ветер не мог толкать его с такой скоростью.

Один автомобиль остановился рядом и кто-то крикнул:

– Мы здесь!

Несколько человек выскочили из машины и направились ко мне.

Я не раздумывал. Я побежал. Пересек газон и нырнул в ближайшее здание, где помчался через длинный коридор с гладкими стенами и ярко освещенный, без единой тени, пока не нашел дверь, которую смог открыть. Очутившись внутри, я захлопнул ее и запер. Потом, тяжело дыша, упал в мягкое кресло, которое вдруг приняло форму моего тела. Мне хотелось исколотить себя, тупоголового болвана, каким я оказался на поверку.

Зачем я бежал? Они не могли знать, кто я такой. Если бы в этом времени люди ходили в тогах или купальных костюмах, я, безусловно, выделялся бы на их фоне, но у них оказалась точно такая же одежда, как у нас – костюмы и рубашки, галстуки у мужчин и высокие каблуки у единственной женщины, что была с ними. Я испытал некоторое разочарование, от того, что одежда практически не изменилась, но, с другой стороны, это было мне на пользу: так я мог быть менее заметным.

Но почему же кто-то крикнул: « – Мы здесь!». Если только…

Нет, они, должно быть, приняли меня за кого-то другого. Я не видел другого объяснения. А бежал потому, что это была естественная первая реакция: я ведь понимал, что находился здесь ради того, что можно назвать незаконной деятельностью, и если у меня выгорит, то некий несчастный изобретатель останется без причитающихся ему отчислений.

Я жалел о том, что не мог бежать дальше. Мало того, что выставил себя полным идиотом, так вдобавок вспотел и запыхался. Всю жизнь играя стариков, еще не так сложно спуститься вниз по пожарной лестнице, но трудно примерять на себя роль спринтера – никаких легких не хватит.

Я ПРОДОЛЖАЛ сидеть, восстанавливая дыхание, и пытался решить, что делать дальше. Идей насчет этого у меня было не больше, чем у какого-нибудь древнего египтянина, оказавшегося посреди Таймс-Сквер с инструкциями выкрасть мумию из музея Метрополитен. У меня не было никакой информации. Я не знал, города, и уж тем более понятия не имел, где можно раздобыть данные для Мэй Робертс.

Открыв дверь и, прежде чем выйти, я осмотрелся. Пройдя несколько пересечений с другими коридорами, наконец, отыскал внешнюю дверь. Я помедлил, мучительно пытаясь собрать все свое мужество. Хотелось выскользнуть, двигаться украдкой или помчаться стрелой, но я заставил себя выйти, как подобает порядочному, ни в чем не замешанному гражданину. Только такую маскировку нельзя распознать. Все, что нужно делать – это вести себя так, будто я принадлежу этому времени и этой местности, но кто бы еще знал, в чем разница?

Люди вокруг двигались неторопливо, словно им некуда спешить. Я придерживался их скорости, очень сожалея, что не было толпы, в которой можно затеряться.

Какой-то человек поравнялся со мной и вежливо спросил: