У кромки прибоя

Мэри появилась на свет в результате связи ее матери с человеком, который отказался оставить ради нее жену, даже зная, что возлюбленная ожидает от него ребенка. Она не собиралась повторять горький опыт!

Мэри витала в облаках и даже думала, что ее жизнь сможет измениться благодаря такому человеку, как Генри Тэлфорд. Но, слава Богу, теперь она пришла в чувство! И если его старший брат думает, что с ним все будет иначе, значит, он тоже не в себе. Возможно, она юна и впечатлительна, но отнюдь не глупа!

— Да, это было бы хорошо, — ответила она Джулии, не обращая внимания на нахмуренное лицо Генри. — Думаю, Томас рано или поздно скажет мне об этом. — Когда закончит оповещать всех остальных, мысленно добавила Мэри. — А сейчас, если позволите, мне нужно отнести поднос в кухню.

Девушка взяла его и повернулась, чтобы уйти.

— Мэри…

— Генри, мне бы хотелось поговорить с тобой о дне рождения Эйлин, который, как ты помнишь, будет на следующей неделе, — ровным тоном произнесла его мать. — Кроме того, я уверена, что у Мэри много дел, — безапелляционно добавила она.

И разумеется, выяснение отношений с ее сыном не входит в их число!

Раньше Мэри предполагала по ее замечаниям и выбору тем для разговоров, что Джулия в курсе того, что происходит между ее сыном и няней Нины. А сейчас была почти убеждена, что эта женщина знает все. И Томас прав: Джулия решительно настроена женить Генри на Эйлин.

И надо же было так случиться, что Эйлин собственной персоной встретилась ей в холле по пути в кухню. Вот не везет, так уж не везет!

— Ах, Мэри, — протянула Эйлин. — Я хотела перемолвиться с вами парой слов.

Еще одна! Мэри подавила вздох.

— Если о поездке в Эдинбург с Томасом, то Джулия и Генри уже сказали мне о ней.

Эйлин слегка удивилась, затем покачала головой.

— Уверяю вас, это не имеет ничего общего ни с поездкой в Эдинбург, ни с Томасом, — холодно возразила она. — Ни тот, ни другой предмет меня не интересует.

До сих пор Мэри считала эту девушку красивой, но немного пресной и прагматичной, однако сейчас в ней чувствовалась сталь, которая прежде была незаметна. Если она не хочет говорить о предполагаемой поездке в Эдинбург, то о чем же тогда? Мэри насторожилась.

Эйлин не сводила с нее ледяных голубых глаз.

— Я хотела поговорить о Генри…

— Вот вы где, Мэри, — спокойно вторгся в разговор Томас, подходя к ним. — Я вас всюду искал.

Все остальные члены семейства, похоже, без труда нашли ее. Так почему же ему это не удалось сделать раньше?

— Здравствуй, Эйлин, — дружески приветствовал он будущую невестку. — Я и не заметил тебя.

Учитывая то, что Эйлин была намного выше Мэри и ее золотистые волосы прямо–таки сияли в лучах осеннего солнца, было трудно поверить его словам.

Мэри страшилась этой первой встречи с Томасом после случившегося прошлым вечером. Но сейчас, предварительно побеседовав с Джулией и Генри, она испытывала только злость. И ее раздражения ничуть не уменьшало понимание того, что он, возможно, лишь спасал ее от очень неприятного разговора с Эйлин. Сейчас ей стало ясно, что Эйлин собиралась пуститься в рассуждения о чрезмерных дружеских чувствах, которые питал к ней Генри. Может быть, это и к лучшему, что она уезжает с Томасом и Ниной!..

— Вы нашли меня — и что же? — без тени благодарности спросила она у Томаса, чувствуя, что в ее голосе звучит не меньше негодования, чем в душе. Это семейство только и делало, что испытывало ее терпение!

Томас, со свойственным ему таинственным видом, изогнул левую бровь.

— Да, нашел, — задумчиво пробормотал он.

Мэри покраснела, усмотрев скрытый упрек в этих словах.

— Я всего лишь иду в кухню, чтобы поставить поднос, — сообщила она. — Но, когда наконец избавлюсь от него, буду рада поговорить с вами.

Томас кивнул.

— Я подожду в библиотеке.

В библиотеке! Сердце Мэри замерло, когда он произнес это слово, руки слегка задрожали, отчего задребезжала посуда на подносе. Библиотека, где они так страстно поцеловались, была последним местом, где бы Мэри хотела разговаривать с ним!

Именно поэтому он и выбрал ее, мрачно решила она, дойдя до кухни и поставив поднос на стол. Томас способен вызывать лишь раздражение! А еще возмущение, негодование… И вообще — он для всех словно заноза в пальце. Особенно для нее!

И все же она поцеловала его прошлым вечером — поцеловала так, словно всей душой стремилась к этому.

Он, правда, тоже поцеловал ее. Однако его замечание, отпущенное напоследок, о том, что ей следует вернуться к обязанностям, за исполнение которых ей платят, показало, что для него это был своего рода эксперимент. Эксперимент, имеющий целью доказать всю несерьезность ее чувств к Генри…

Когда несколькими минутами позже Мэри вошла в библиотеку, Томас сидел в одном из уютных кожаных кресел, стоявших по обе стороны камина. Почувствовав ее присутствие, он поднял глаза от лежавшей на коленях книги.

— Диккенс… — Он с шумом захлопнул книгу и повернулся в кресле, чтобы поставить ее обратно на полку. — Этот писатель не относится к числу моих любимых авторов.