У меня на это аллергия. Первая научно доказанная программа против пищевой аллергии

Заполняя анкету своего сына-школьника, Мелани Тернстром смело ставит галочку напротив слов «аллергией не страдает». «Пищевая аллергия для нас больше не проблема, – признается женщина, – мы полностью ее победили». К этой победе они шли долго и тяжело. Сын Мелани, Киран, лечился два года. Многие дети, помимо иммунотерапии, получали омализумаб, но мальчик был еще слишком мал, чтобы принимать препарат. Омализумаб блокирует реакцию иммунной системы на пищевой белóк и тем самым ускоряет процесс введения аллергена. У тех, кто проходит исключительно ОИТ, прогресс протекает медленнее из-за часто возникающих аллергических реакций. «Мы делали два шага вперед и один назад», – вспоминает Мелани. Иногда казалось, что Киран привык к аллергену, но в какие-то дни он вдруг покрывался сыпью, губы опухали, и дозу приходилось уменьшить. «Мне больно от еды», – плакал мальчик.

Несмотря на все сложности, Мелани была уверена в преимуществе ОИТ над другими методами лечения. «ОИТ – это тяжело, – признается она, – но жизнь с пищевой аллергией – настоящее мучение, и я знала, что дальше было бы только хуже».

Это не значит, что иммунотерапия с омализумабом проходит легко. Препарат выпускается в виде раствора для инъекций, а уколы, как вы понимаете, – вещь не самая приятная. Что касается родителей, то во время лечения им приходится ждать аллергической реакции, а в случае ее появления – наблюдать, как ребенку становится плохо. К сожалению, несмотря на все наши попытки ускорить иммунотерапию и сделать ее более комфортной, этот этап неизбежен.

Аллергический приступ – зрелище пугающее, тем более если он случается с вашим ребенком. В стэнфордской клинике мы стараемся создать для родителей благоприятную атмосферу. Они настоящие герои, и пусть таковыми себя ощущают. Что касается детей, то они должны чувствовать безопасность и заботу. Наверное, все детские аллергологи придерживаются аналогичного подхода. Да, иногда нужно проявлять жесткость и продолжать лечение с большей дозировкой. Но эта жесткость – очередное проявление любви, ведь там, в конце пути, детей ждет свобода.

Сколько это занимает по времени?

Ответ прост, но вряд ли вам понравится. ОИТ длится столько, сколько нужно. Все зависит от поставленной цели. Как говорит Ким Йетс, о которой мы рассказывали в главе 7: «Это либо временное лечение, либо образ жизни». Одни довольствуются тем, что мизерное количество пищи больше не вызывает у них сильную аллергическую реакцию. Многие могут достичь этого за шесть месяцев с момента начала лечения. Другие хотят есть все, что пожелают, когда пожелают и в любых количествах.

Способность переносить примерно 300 мг аллергена (в виде пищевой муки или продукта как такового) значит, что человек может не бояться перекрестного загрязнения. При таком уровне десенсибилизации безореховый продукт, приготовленный на предприятии, где обрабатывают орехи, абсолютно безопасен. При пороге переносимости 1000 мг человек может откусить от аллергенного продукта и «не взбудоражить» иммунную систему. Это обезопасит вашего ребенка, если вдруг он незаметно стянет с праздничного стола печенье или если любящие родственники, которые не верят в существование аллергии, дадут ему попробовать какую-нибудь запрещенную вкусняшку. Переносимость 2000–4000 мг позволяет съесть целую порцию аллергенного продукта.

Для достижения каждого уровня переносимости требуется определенное время. Чем выше уровень желаемой десенсибилизации, тем большее количество продукта вам нужно научиться переносить и тем дольше проходит лечение. Решение относительно уровня целевой десенсибилизации принимается на основе ряда факторов. У некоторых людей такая высокая концентрация IgE-антител в крови, что полностью избавиться от аллергии вряд ли возможно. В этом случае разумнее поднять порог выше 300 мг. Стэнфордский врач Тина Синдхер считает, что, прежде чем увеличивать дозу, необходимо обезопасить пациента от случайного воздействия. Как правило, на достижение этой задачи требуется примерно шесть месяцев. Полная десенсибилизация может занять до двух лет. Сейчас ученые активно работают над тем, чтобы сократить эти временные рамки. Сочетание ОИТ с омализумабом ускоряет процесс увеличения дозировки, но мы надеемся сделать его еще быстрее. Все пациенты разные (важный аспект ИТ, о котором мы поговорим далее), да и сама по себе терапия пока является инновационной. Со временем обязательно появятся более четкие программы лечения, и пациенту будет из чего выбрать.

Сколько это стоит?

Как и в отношении других медицинских процедур, стоимость иммунотерапии – очень важный, если не решающий фактор. В США траты на здравоохранение огромны: примерно 3,5 триллиона долларов в год, или 10 379 долларов на человека. Это почти 18 % ВВП страны. Небезопасно проводить иммунотерапию без наблюдения специалиста, а значит, платить в любом случае придется. Денежный вопрос неминуемо будет обсуждаться на семейном совете тех, кто планирует ИТ.