У обелиска

– Видели у нее руну, Коля? – обратился он через плечо к магу, что сидел рядом с шофером. – Хорошо морозит. Возьмите на хладокомбинате таких штук тридцать-сорок и обложите этого Крапкина в добавление к Крайновской криоформуле. Часа три можем выиграть, пока теоретик не потечет.

Профессор Хромов, высокий сухопарый старик, сам принял носилки, быстро осмотрел больных и отдал распоряжения, кого куда поместить. Подал руку Ноне.

– Юрий Саввич мне звонил. Значит, вы – сестра Зои?

Нона кивнула.

– Хотите переговорить с пациенткой Ершовой? Это можно устроить через двадцать минут. Сейчас она на процедурах. Но я хочу вас предупредить, Нона Васильевна, что Вероника сполна заплатила за свой дар. Если вы спрашиваете моего мнения как врача, я…

– Я не спрашиваю, товарищ Хромов, – оборвала его Нона. Старик шагал широко, она едва успевала за ним и от этого сердилась все больше. – Вы сами сказали, полковник Румянов говорил с вами. В этом случае вы знаете, с какой целью я здесь – спасти мужа.

– Очень похвальное желание для любой жены, – буркнул профессор.

– Но только мой муж может спасти страну от «Серой слизи», – с вызовом произнесла Нона. Голова гудела, в ушах все еще стоял шум, живот сводило болезненной судорогой.

Профессор повернулся к ней, словно собираясь что-то сказать, но передумал. Зашагал дальше. Открыл дверь в палату и пропустил вперед.

– Подождите здесь, товарищ Крапкина. До конца процедуры осталась четверть часа. Потом Веронику привезут сюда, и вы сможете поговорить с ней и ее родителями.

Нона села на клеенчатую кушетку. Профессор извинился и ушел. Несколько минут показались вечностью. Она задумалась и невольно вздрогнула, когда в дверях показалась женщина во фланелевом халате, поверх которого был наброшен белый.

– Товарищ Ершова? – с сомнением спросила Нона.

Женщина кивнула.

– Я хотела бы попросить о помощи вашу дочь.

Нона встала, приблизилась к женщине. Та смотрела удивленно и настороженно.

– Вероника уже давно никого не лечит, – устало ответила она. – И если вы станете говорить про наш долг перед страной, то не трудитесь. Моя Вероника давно заплатила все возможные долги. Неужели нельзя оставить нас в покое?!

Женщина обошла Нону, взяла с постели подушку и принялась взбивать, словно вымещая на ней злость, вызванную гостьей.

– Вот. – Нона протянула лоток.

Женщина недоверчиво посмотрела на нежданный подарок, не спеша принять его.

– Что там? – спросила она, спрятав руки за спину, словно Нона могла как-то заставить ее взять подношение.

– Рыба. Минтай в омлете. Не пугайтесь, он не испортился. Я его заморозила. Разогреете в духовке… Здесь ведь есть духовка где-нибудь?

– Зачем? – спросила женщина, не понимая, к чему ведет странная гостья с лихорадочно блестящим взглядом.

– Я готовила эту рыбу для моего мужа. Хотела разогреть, когда он поправится. Но если Вероника не поможет, его похоронят в ведре, потому что «слизь» разберет его на молекулы. Вы же доживете до завтра? Значит, разогреете и съедите. Это вкусно, правда.

Совершенно сбитая с толку ее спокойным и доброжелательным тоном, женщина протянула руку к лотку и тотчас отдернула.

– Мне жаль вас… и вашего мужа. Мне правда жаль, – проговорила она. – Если бы это зависело от меня, я сделала бы все возможное, но Вероника…

– Уговорите ее! – Нона бросила лоток на кушетку и схватила женщину за руки. Ее ладони после ледяного лотка показались обжигающе-горячими.

Женщина не успела ответить. Дверь стукнула, распахиваясь. Санитар втолкнул в палату инвалидное кресло, в котором сидела девушка лет семнадцати. Черные волосы коротко острижены, а на висках выбриты. На бритом заметны следы геля и пластыря. Девушка обвела палату мутным взглядом. С ее нижней губы потянулась нитка слюны. Мать оттолкнула руки Ноны, подскочила и бросилась вытирать слюну с подбородка дочери. Та медленно сфокусировала на ней взгляд, в них появилось что-то, похожее на осмысленное выражение. Уголки бледных губ девушки дернулись.

– Она узнала меня! – вне себя от радости обратилась к санитару мать. Пару раз глупо хихикнула, прикрыв рот рукой. – Узнала! Маги вытащить не могли, а ваш профессор Хромов… Удивительный человек! Вот кто волшебник истинный! Вероника! Дочка!

Взгляд девушки снова уплыл. Один глаз повело в сторону, он закатился. Ноги свело судорогой. Санитар подхватил девушку и отнес на кровать. Нона отступила к окну, пропуская его, бросила взгляд на больничный двор и едва не вскрикнула. Но мгновение ей показалось, что через двор шла Зойка.

Она выскочила из палаты и подбежала к другому окну, выходившему на задворки больницы. Там стоял тентованый грузовик. Из него на кухню таскали фляги. У машины стояла женщина, и Нона могла поклясться, что это ее сестра. Она стала старше, чуть поправилась в бедрах, но это определенно была она.

– Катерина Павловна! – позвал кто-то.

– Что? – отозвалась женщина у грузовика. Ее голос, усталый хрипловатый, был хорошо слышен в открытое окно. Нона едва не заплакала от обиды. Шутка судьбы показалась слишком жестокой. На мгновение она едва не поверила, что могла вот так, случайно, на грани отчаяния, отыскать сестру.