У подножия Копетдага

Черные клубы дыма взвились к небу. Старик то и дело оглядывался, словно чувствовал, что за ним следят. Когда солнце уже стало приближаться к горизонту, Аллалы вдруг направился в сторону Вюши, с необыкновенной для него ловкостью подпрыгнул и уселся на дувале. Бедный Вюши боялся шелохнуться — Аллалы находился совсем рядом. А старик наблюдал, что делается вокруг.

Колхозники уже возвращались с работы и группами шли к себе в новый поселок. В наступающих сумерках звуки приобрели большую отчетливость. Где-то зазвенела песня. Слышно было, как переговариваются сторожа, охраняющие сады. Они только что собрались на крыше сторожки и громко болтали о том, о сем. Считалось, что вор может появиться лишь после полуночи. Такая, мол, уж у воров привычка. Даже собаки и шакалы, и те поздно появляются, а человек-то и подавно.

До наступления темноты просидел Аллалы на дувале. И только когда он спрыгнул на землю и пошел к своей лачуге, Вюши облегченно вздохнул. А старик вошел в кибитку, вынес оттуда какое-то тряпье и потом долго возился возле топчана, на котором он обычно спал. Когда же старик отошел, наконец, от своей постели, Вюши даже рот разинул от удивления. Если бы он своими глазами не видел сейчас хлопочущую фигуру Аллалы, то ни на секунду бы не усомнился, что тот спит. Как всегда, на топчане под грязным халатом лежало что-то похожее на человека. В том месте, где полагалось быть голове спящего, была ловко пристроена папаха. Впервые увидел Вюши старика без шапки.

А старик тем временем опять зашел в кибитку и вышел оттуда с ящиками в руках. Он приладил эти ящики веревками за спиной и, осторожно ступая, направился к дувалу.

Все это разглядел Вюши, несмотря на сгустившиеся сумерки. Не увидел он только, как Аллалы, прежде чем выйти со двора, сунул за пазуху два больших камня.

Бесшумно раздвигая ветви, Аллалы пробирался вдоль арыка к виноградникам. Вдруг на другой стороне арыка, тоже поросшего тутовником, послышался шорох. Аллалы остановился. Прислушался. С крыши сторожки по-прежнему доносились голоса.

Значит, это кошка пробежала где-нибудь поблизости. Кошки еще не прижились в новом поселке и часто бродят здесь по ночам, в поисках старого жилища. Ну, что ж, их-то бояться нечего…

И Аллалы продолжал свой путь.

Вскоре он добрался до виноградника. В этом саду были огромные, в два метра высотой кусты, перегруженные тяжелыми черными гроздьями. Опустив ящики на землю, Аллалы вытащил из-за пазухи камни, положил их возле ящиков и приступил к делу. Маленьким острым ножиком он срезал гроздья и, переходя от куста к кусту, укладывал их в ящики. Обильный урожай облегчал его задачу, и он быстро наполнил свою тару.

Аллалы снова осмотрелся и, не обнаружив ничего подозрительного, разложил веревки, подсунул их под ящики, поставленные один на другой, и обмотал их несколько раз. Потом сел на землю, прислонился к грузу, спиной и ловко приладил его веревками за плечами.

"Теперь даже если придется бежать, — подумал Аллалы, — то коша моя все равно не упадет, да и руки будут свободны…"

Аллалы встал, но не успел сделать и шага, как перед ним возник Вюши.

— Ни с места! — закричал он прямо в лицо старику.

Аллалы хотел было бежать, но Вюши схватил его за шиворот. Завязалась борьба. Аллалы вырвался. Он хотел ударить своего противника ножом в бок, но, к счастью, угодил в приклад ружья и выронил нож. Вюши орудовал прикладом, но вор вертелся на месте, подставляя под удар ящики.

Наконец Аллалы каким-то образом изловчился, поднял с земли приготовленный камень и запустил им в голову Вюши. Тот успел пригнуться, и камень, просвистев у него над ухом, тяжело упал на землю, где-то в кустах. Теперь Вюши рассвирепел не на шутку и, подскочив к старику, так дернул его за бороду, что тот даже взвизгнул. Не отпуская бороды, Вюши говорил:

— Я думал, гад, что ты не посмеешь сопротивляться, тихо хотел тебя взять… не поднимая шума… Держи вора!.. — крикнул он, что есть мочи, и, на мгновение выпустив старика, выстрелил в воздух. Вот этот-то выстрел, если помнит читатель, и услышали сторожа, сидя у себя на крыше.

Вместе со сторожами бежал к месту происшествия и Нурберды-ага.

— Вора поймал, — внезапно раздался возле него хриплый голос Вюши.

— Где этот негодяй?! — едва переводя дыхание и вглядываясь во тьму, спросил старый садовод.

— Вот он, — указал Вюши на Аллалы, который сидел теперь на земле, все еще со своей ношей за спиной, прикрыв руками лицо.

— Попался, наконец, негодяй, — проговорил Нурберды-ага, схватив вора за плечо.

— Не приставайте ко мне! — завизжал вдруг старик. — Это меня шайтан попутал! Я даже не помню, как это случилось. Что-то ударило в голову, и я сразу очутился здесь…

— Никто тебя не ударял, — прервал старика Вюши, — разве что я, да и то сам ты виноват — ножом вздумал… Можешь попусту слов не тратить. Вставай! — приказал он.

Аллалы поднялся, и Вюши, в, сопровождении одного из сторожей, повел его в поселок.

— Возьмите виноград и отпустите меня! — взмолился Аллалы.

— Иш чего захотел, гадина ты этакая, — возмутился сторож.