У последней черты

Неприятный писк микроволновой печки вырвал его из воспоминаний. Готово. Он выключил свет на кухне, поставил чашку с горячим какао на ночной столик, расстелил постель, скинул тапочки, разделся и рухнул на свою водяную кровать. Когда они с Джанет развелись, он приобрел себе матрацы с водой вместо пружин. Отличная вещь, для спины хорошо, и звук булькающий нервы успокаивает, когда после тяжелого трудового дня на кровать падаешь. Он всегда вспоминал при этом сцену из фильма «Морская охота», где герой со всего маху бухается в воду. Он впервые посмотрел это кино лет тридцать пять тому назад. Вместе с Доком и Крисом. Он выключил свет и стал потягивать какао в полной темноте, твердо уверенный в том, что, если и есть на земле человек, у которого достаточно причин негодовать и жаждать расправы, так это он один.

А через дорогу в припаркованной под тенистым кленом машине человек записал в своем блокноте: «23:42 — В спальне потушили свет».

Он был опьянен, но не просто чувством радости, но самою радостью, которая наполняла все его существо. Та радость, которую он знал на земле, была словно вода из затхлой протоки в сравнении с ключевой питьевой водой. Сейчас он черпал из самого Источника — Источника Радости. Мир вокруг него был исполнен силы и яркого света, и ему казалось, что, будь он в своей земной оболочке, он давно бы ослеп, и сердце бы его разорвалось на куски. Радость небесная была подобна извержению вулкана: завораживающая и пугающая, но не слабеющая. Затмение солнце, зрелище потрясающее, длится считанные мгновенья; радость небесная столь же сильна по ощущениям, но длится вечно и не надоедает. Чем дольше он упивался ею, тем мощнее она становилась, и тем больше он способен был принять ее в себя. С каждым глотком она придавала ему новых жизненных сил. Подобно переливанию крови это вливание необыкновенной радости вызывало его к жизни, побуждало исследовать дальние горизонты окружающего его нового мира. Куда теперь идти, что делать? Как всегда, он обратится к своему проводнику.

Крис видел, каким удивительным светом озаряются глаза этого могучего воина, который порой превращался в наставника, порой — в философа, порой — в барда и поэта. Вдруг Крис осознал, что Зиор так же восхищенно всматривается в его глаза.

— Я силюсь понять, господин мой, что чувствует существо, созданное по образу Божию. В тебе — частица Его естества, что позволяет тебе видеть вещи, мне недоступные. По крайней мере, пока. А может быть, — добавил Зиор с оттенком некоторой грус-

ти, — может быть, никогда. Ибо в отношениях Господа с вами есть нечто, чего наш брат никак не может постичь.

Зиор перешел почти на шепот:

— Самым загадочным событием, навечно врезавшимся в мою память, был тот день, когда Всевышний покинул наш мир, чтобы вступить в ваш. Сотворение вашего мира было свершение необыкновенное, но то было не чудо. Оно блекнет в сравнении с истинным чудом, когда Бог сделался... одним из вас. Творец сделался тварью. Это невообразимо. Однако так было. Быть такого не может. Однако так было.

Глядя на восторженное выражение глаз Зиора, Крис отметил про себя, что тот невольно повторил вчерашний урок: радость познания и восхищенное недоумение от непознаваемого.

— Долгое время история человечества развивалась по накатанной колее, все было достаточно предсказуемо. Мы с братьями моими думали, что разгадали замысел Божий. Но в мгновение ока все наши предположения рассыпались в прах. Мы вдруг осознали, что ничего не знаем о нашем Господе. Мы не понимали той драмы, драмы искупления, что разворачивалась на наших глазах. Было горько смириться с тем, как ничтожны наши знания, хотя мы все время проводили с Господом. Горько, но, — тут Крис заметил, как по губам Зиора скользнула слабая улыбка, — но прекрасно.

— Он соделался одним из вас, — продолжал Зиор, — не просто уподобился вам, как поступал я, но одним из вас. И не на мгновение, а на всю жизнь... навечно. Бог соделался человеком. Гавриил возгласил об этом чуде там, на земле, а Михаил — здесь, у нас. Я никогда не забуду тех слов, которые он произнес, указав на ту молоденькую девочку, и как мы все дивились, глядя на нее. Ты скоро познакомишься с ней, мой господин. Она была очень славная. Чем-то напоминала твою Анжелу.

В голосе ангела почувствовалась особая теплота, когда он произнес ее имя. Крис был растроган этим напоминанием: Зиор был рядом, когда она родилась, и присутствовал на всех ее днях рождения и баскетбольных матчах. Он пребывал у ее детской кроватки каждый раз, когда Крис молился с ней на ночь. Бесстрашный воин и преданный страж полюбил малышку. Со сладким нетерпением Крис ожидал того дня, когда он сможет представить Анжелу Зиору.

С выражением, присущим архангелу Михаилу, Зиор торжественно провозгласил те древние слова: «То нерожденное Дитя, что обитает в утробе сей младой галилеянки, есть Создатель вселенной».

— Когда Михаил увидал изумление, в которое повергли нас его слова, — продолжал Зиор, — он просто добавил: «Господь ныне соделался Младенцем; Сын Божий — Сыном Человеческим».