У последней черты

Вопреки бытующему за стенами издательства мнению, журналисты газеты «Трибьюн» не были сплоченным братским коллективом. Корреспонденты редко поводили время вместе, возможно считая, что от подобного общения они больше потеряют, чем приобретут. На таких посиделках можно легко подкинуть сопернику какую-нибудь гениальную идею, а самому остаться с носом — ведь по сути все они были скорее противники, нежели игроки одной команды. Обозреватели, авторы колонок, составляли своеобразную элиту и свысока смотрели на «простых репортеров». Однако Джейк не раз становился свидетелем того, как старики-ветераны теряли нюх и вытеснялись молодняком. Новоиспеченные обозреватели, как правило, относились к бывалым с внешним почтением, однако это не останавливало их от выдавливания последних, чуть только те проявляли слабость. Иногда Джейк чувствовал у себя за спиной горячее дыхание молодых репортеров, которые поджимали, подобно гончим, преследующим загнанного зверя.

Они изгалялись в красноречии, стараясь своим словесным искусством поразить редакторов «Трибьюн» или какой другой газеты и получить вожделенное право на собственную колонку. Джейк не переставал удивляться, что получает деньги за то, что старики-пенсионеры с удовольствием делают бесплатно: выдают мнения по любому поводу и решают мировые проблемы.

Джейк отыскал на экране опцию, дающую выход на спортивную колонку Кларенса Абернати. Там была пометка, что статья сдана редактору в 11:30 — молодец, парень! Спортивный редактор Хью был строжайшим поборником сроков и правил. Джейк считал Кларенса лучшим журналистом во всей «Трибьюн» помимо самого себя, и тот, действительно, был человеком неординарного ума. Только его колонку Джейк внимательно прочитывал от начала до конца. Из общей массы кичливых и амбиционных газетчиков Кларенс выделялся точностью, ясностью и энергичностью слога, чем Джейк искренне восхищался.

Дважды в неделю их колонки выходили в одном номере, так что и бездельничать в ожидании редакторского слова им случалось одновременно. Не далее* чем пару недель назад, Джейк отвлек какой-то глупостью Пита Хармана, в то время как Кларенс тайком подсел за его стол и сохранил всю его утреннюю работу под другим именем. Затем он очистил экран, и вернувшийся Пит подумал, что все его труды пропали даром. Затем с безопасного расстояния в метров пятнадцать Джейк и Кларенс вместе наблюдали над корчами несчастного Пита. Кларенс при этом вооружился фотоаппаратом с телеобъективом и сумел нащелкать штук пять уморительных кадров. Дав Питу немного помучиться, они во всем признались. А через полчаса Кларенс прибежал из фотолаборатории, торжественно неся увеличенный до огромных размеров портрет Пита с доневозможности скорбным и растерянным выражением лица.

Кларенс был на'десять лет моложе Джейка и находился как раз в том же состоянии души и на том же этапе карьеры, что и Джейк десять лет назад: давно переставший делать зарядку спортивный комментатор со своей преданной аудиторией. Джейк

был уверен, что в один прекрасный день из Кларенса выйдет великолепный обозреватель по общим вопросам — он даже самому Кларенсу так сказал. В данном случае Джейк ничего не имел против такого соперника. Они с Кларенсом только еще острее отточили бы свое уменье, вступи они в здоровую конкуренцию. Джейк уже дочитывал последний абзац и широко улыбался: «Здорово ты его отделал! Молодчина, Кларенс. Так держать!».

За окном на башне городской мэрии часы пробили полдень. Чендлер будет ждать его в кафе ровно через час. Еще есть время позвонить туда-сюда и договориться о встречах. Он помнил оба номера наизусть: Мэри Энн по рабочему телефону Дока и Сью по домашнему телефону Криса. Он вслушивался в гудки на линии Мэри Энн и думал, сколько времени пройдет, прежде чем он забудет телефоны своих друзей.

Звонки много времени не заняли, надо было как-то убить пятьдесят минут. Джейк поднялся из-за стола и направился к лестнице. Этажом выше находилась администрация, и этот этаж был последний в здании издательства. Там он бывал реже всего, поэтому плохо ориентировался. Он представлял себе плетущих интриги юристов, подводящих баланс бухгалтеров и, главное, таинственных работников, выписывающих ведомости по зарплате, но никогда не хотел зайти в один из скучных офисов и убедиться в точности этой картины. Однако с самой важной точкой на этом этаже Джейк был знаком: он имел честь несколько раз посетить необъятный, обитый плюшем кабинет Рейлана Беркли. Подобно тому, как директор школы гордится и выставляет напоказ учени-ка-отличника, так и Беркли не раз приглашал Джейка к себе в кабинет — чаще всего, чтобы погладить по головке, а иногда, чтобы познакомить с какой-нибудь важной персоной или произвести впечатление на престижного редактора из Чикаго или Лос-Анджелеса, которого «Трибьюн» рассчитывала переманить.