У смерти оттенков нет

— Батя, какую мову, какой народ? Это ты вырос в Украине, а я родился на Донбассе, который никогда украинским не был — тебе ли не знать? У нас в поселке на каком языке все гутарят? На русском! У нас испокон веков в Станице Луганской казаки русские жили, да и в Луганске, который Ворошиловградом назывался раньше, много было украинцев?

— Сынок, Донбасс — цэ Украина…, — начал было Иван, но сын его перебил.

— Ты скажи еще, что Крым — это Украина!

— И скажу! Скажу! Путин украл у нас Крым, ан… аннексировал, — с трудом произнес сложное, услышанное по телевизору слово Иван.

— Не украл, а отобрал. А украинские войска даже выстрела в его сторону не сделали ни одного, тихо слиняли. А частично перешли на службу к россиянам. Батя, не надо меня тут агитировать. Крым всегда был турецким, потом Россия его отвоевала и несколько столетий Крым был российским, Украины тогда, как государства, и в помине не было!

— Украина в рабстве была… В рабстве! У москалей! — Иван снова готов был взорваться.

— Да, батя, мозги тебе на твоих майданах капитально промыли. Какое рабство? Это рабам построили дороги, заводы, дома, мосты, школы, это рабам подарили ДнепроГЭС и атомные станции, рабам дали армию и флот? Да Украины, как государства, не было до тех пор, пока сначала Ленин, а потом и Сталин дали Украине, точнее, подарили государственность. Украина даже в ООН была представлена наравне с СССР! А вы на своих майданах памятники Ленину — основателю украинского государства — поскидывали!

— Коммунисты Украину угнетали! Много лет!

— Коммунисты подарили Украине Донбасс, который изначально был в составе Российской империи, коммунисты подарили Украине всю Галицию и Буковину, которые были у Австро-Венгрии и у Польши. Коммунисты отобрали у Румынии нефтеносные земли — тот же остров Змеиный, которые ваш Ющенко бездарно профукал!

— Сынок, что ты брешешь! Ющенко поднял Украину с колен!…

— Нет, батя, Ющенко опустил Украину на колени, точнее, поставил ее раком перед америкосами!

— Да ты, я погляжу, наслушался своих москалей и друзей-сепаров! Ты с кем воюешь? Ты со своим народом воюешь? Со мной? Своим отцом?

Сергей устало посмотрел на Ивана. Боль в несуществующей руке куда-то ушла, но боль в душе не проходила, а только усилилась. Он не мог поверить, что перед ним — его отец. Отец, который вырастил его, который силой заставлял садиться за книжки, заставлял читать. И сам в детстве читал ему сначала сказки, а потом и более серьезные книги, начиная с приключений капитана Сорви-голова и индейцев Фенимора Купера, заканчивая историческими романами Ивана Ле про Наливайка и Чингис-хана. Это ведь он, отец, заставил Сергея полюбить книги, пробудил интерес к истории. Жаль, что сам так и не удосужился эти книги прочитать. И узнать историю своей страны…

— Знаешь что, батя? Мне не о чем с тобой говорить и незачем спорить. Ты пришел сюда, на Донбасс с оружием? Пришел свои порядки наводить? Вот тут ты и останешься. Многие ваши уже остались, в земле лежат, а многие, как падаль, по посадкам валяются да по оврагам. Здесь люди сами хотят решать, с кем и как им жить. Если бы в хату к тебе пришли указывать, как на кухне готовить и куда обувь ставить, ты бы не послал таких советчиков? Иди, батя, к своим карателям, тебе они ведь роднее. А меня можешь добить, раз твои побратымы не добили.

Иван тяжелым взглядом посмотрел на сына.

— Это мать тебя так выучила, сынок?

Сергей печально улыбнулся.

— И мать тоже. И ты сам. Ты меня учил своих не предавать, учил отвечать ударом на удар и ни перед кем голову не склонять. Так что можешь все исправить.

Иван внезапно ухмыльнулся.

— Ни, сынку, выправыты я ничого нэ зможу вжэ… Алэ с матинкою твоею побалакаю… И ты тэж…

И вышел.

«Суд»

Галину с Настей не тронули. Они были готовы к издевательствам, пыткам, даже к смерти. Хотя нет, разве к этому можно быть готовым? Настя, конечно, храбрилась, но было видно — ей страшно. А Галине Ермиловой было все равно. Она умерла тогда, 2 июля 2014 года, когда похоронила своего пятилетнего Ванечку. После этого ей хотелось только отправить на тот свет как можно больше этих упырей, которые могут убивать маленьких детей, которые воюют только с женщинами и стариками. И смерти она не боялась. Жалела только, что мало повоевала, мало убила этих укрофашистов. Ну, пожила уже, полтинник почти, значит, пора. Сколько деток не дожили даже до школы, ее Ванечку эти нелюди убили, когда ему только-только пять лет исполнилось…

Танкисток посадили отдельно в какой-то погреб. Сутки они просидели там, продрогли — ночь была холодной, да и погреб — сырой и заплесневелый. Потом крышка открылась и чей-то молодой голос прокричал:

— Агов, жиночкы, вылазтэ з бункэру, вжэ час прийшов, розстрилювати вас будэмо!