У смерти оттенков нет

…Галя очнулась не скоро. Она подняла голову и поняла, что снова находится в каком-то подвале. Рядом застонала Настя. Ермилова подползла к боевой подруге, благо, руки были не связаны, приподняла ее голову, положила себе на колени. Насте досталось гораздо сильнее, нежели Гале — вся голова девушки была в крови, глаза практически заплыли от здоровенных синяков, которые уже наливались фиолетовым, волосы слиплись, а нос, похоже, был сломан.

— Ничего, Настюша, терпи, это хорошо, что воны нас так отмудохалы, теперь, небось, побрезгуют, не надругаются… Просто стрельнут — и все…

Настя попыталась повернуть голову, снова застонала.

— Теть Галя, страшно умирать… я молодая совсем. У меня и парня-то не было… Ну, я имею в виду, чтобы жених… Думала, вот закончим войну, выгоним этих фашистов укровских, я замуж выйду… Детей нарожаю… А теперь ничего не будет…

Из глаз девушки, оставляя след на окровавленных щеках, потекли слезы.

— Ты, Настюша, не плачь. Дети — это счастье, но это и горе. Вон у меня Ванечке всего пять годков было, а эти звери его убили, расстреляли ракетами из самолета. А сколько деток в Луганске погибло. И не только от снарядов — когда воды не было, а фашистюки по водонапорной башне и по фильтровальной станции прицельно лупили, когда еды не было, деточки мёрли, як мухи. Хоронить не успевали…

— Я понимаю, теть Галя, но у вас детки все равно останутся, два сына… а у меня никого…

Галина тяжело вздохнула.

— Где там мои сынки? Воюют ведь… Не знаю, живы или нет… Война все эта проклятая… Может, и они сгинут, кто знает?

Внезапно завизжала, открываясь, массивная дверь. Кто-то зашел в помещение.

— Сгинут твои выкормыши. Сейчас прямо, вместе с тобой!

Голос показался Гале Ермиловой знакомым.

И тут зажегся свет. Она машинально зажмурилась. Когда открыла глаза, то перед ней стоял ее муж, Иван Ермилов. И ее сын — Сергей Ермилов. Сережа. Рыжий

Встреча

Сергей Ермилов сразу понял, когда в палату зашли два мордоворота в камуфляже, с желто-голубыми нашивками «Айдар» и приказали ему собираться. Ну, как собираться — «выматываться из больнички». Кое-как одевшись — одной рукой он еще не привык действовать, хотя одевать особо было нечего — Рыжий потихоньку двинулся к выходу. Но потихоньку не вышло — в спину его пихнул один из «айдаровцев» и Сергей вылетел на лестницу, при этом чуть не упал. По привычке попытался левой рукой опереться о стену и вскрикнул от боли — рука все еще болела и, кажется, кровоточила.

— Ничого, вжэ нэзабаром тоби вжэ рука будэ непотрибьна. Ни рука, ни нога! — заржал один из мордоворотов.

Ермилова посадили в какой-то «джип», который был явно не военный — «Судзуки», но в камуфляжной раскраске, по бокам уселись «айдаровцы», стиснув его с двух сторон. Рядом с водителем сидел… его отец, Иван Ермилов.

— Шо, сынку, поедем до мамы в гости? — спросил Иван, повернув голову.

— Ты, батя, решил к ополченцам податься? — насмешливо спросил Сергей.

— Та не, сынку, то мама твоя к нам в гости прыйшла. Вот, приймэмо ии, як положено. Як положено прийматы зрадныкив и сепаратистив. И тэбэ до неи привэзэм, шоб посмотрела на тэбэ, красавца. Вырастыла тэбэ, воспитала, тепер ось результат — руки нема, а скоро, колы так и дальше будэшь продолжаты, и башки не будэ.

— Судя по тебе, батя, у тебя ее давно нет.

— Поговори у меня! — Иван внезапно разозлился. — Ты, сынок, отцу спасибо скажи, шо живой, а то б лежал уже, как падаль, где-то в поле…

— Да я знаю, как вы с людьми поступаете, наслышан. Да только вы и со своими так же поступаете, ваши «освободители» до сих пор по всему Донбассу валяются, вы их даже похоронить по-человечески не в состоянии.

Один из «правосеков» не выдержал.

— Та шо ты, Иван, панькаешься з ным, не бычыш, шо то путинськый выкормыш? Моя б воля…

— Ты, друже, помовч, мы якось сами розбэрмося, по-симэйному…

Ехали недолго, вскоре джип подъехал к сельской школе. «Правосеки» и Иван вывели Сергея и пошли к небольшому зданию, стоявшему прямо в школьном дворе. Во дворе стояли несколько авто, таких же, как то, на котором приехали Иван Ермилов с со своими подручными. Машины были явно «отжатыми» у местных, причем, их не стали даже перекрашивать в камуфляж, просто намалевали всякие там эмблемы, щиты, сабли и прочую укровскую лабуду. Рядом с автомобилями находилась группка вояк, человек десять, с ног до головы обвешанных оружием — от «калашей» до устрашающего размера кинжалов. У некоторых за спинами торчали даже гранатометы. Солдаты переговаривались, то и дело раздавался хохот. Увидев Сергея, смеяться прекратили и проводили его мрачными взглядами.

Иван открыл железную массивную дверь, которая обычно была в бомбоубежищах. Скорее всего, это и было школьное бомбоубежище, оставшееся еще с советских времен. Странно было, что сельскую школу оборудовали подобным девайсом. Впрочем, когда они зашли внутрь, Сергей понял, что это всего лишь школьный тир.

Иван оставил снаружи одного из своих подручных, а сам со вторым зашел в прихожую, подошел к входной двери и прислушался. Потом резко распахнул дверь.

— Сгинут твои выкормыши. Сейчас прямо, вместе с тобой! — заорал он с порога.