У вас один общий друг

Неделю спустя аспиранты передвигают длинные ряды парт и отключают светло-оранжевые компьютерные терминалы. Один за другим их ставят в большую пластиковую тележку. Аспирант заталкивает ее в грузовой лифт, везет по длинному коридору в погрузочную зону, где терминалы ставят в грузовик, увозят прочь от унылого бетонного здания и выбрасывают на свалку.

Несколько дней спустя приезжает другой грузовик и привозит новенькие терминалы горчичного цвета, которые будут служить студентам точкой доступа в нечто под названием «интернет». Вернувшись с каникул, студенты получают по почте извещение: начиная с сентября на этих горчичных терминалах вы сможете проверять свою «электронную почту», а также записываться на занятия, отслеживать оценки и делать «многое другое». Для факультета компьютерных технологий терминалы горчичного цвета – огромный шаг вперед. Для остальных обитателей кампуса, как и для всех прочих, не ясно, что скрывается за формулировкой «многое другое»; назначение этих машин представляется им в лучшем случае туманным, в худшем – дьявольским.

Помните те времена? Большинство из нас не помнит. Мы принимаем как данность, что однажды давным-давно аспиранты обошли длинные ряды терминалов горчичного цвета, нашли у каждого сзади кнопку, нажали, и наш мир зародился.

У Реджи, жившего в одной комнате с Бобертом Смитом, были длинные прямые волосы до плеч, разделенные пробором и заправленные за уши. Как у Итана Хоука и Эвана Дандо. В тысяча девятьсот девяносто третьем множество парней ходили с такими прическами, и почти все из них пользовались гораздо большим успехом у девушек, чем Боб, робевший под шапкой буйных кудрей. Поэтому, когда он впервые увидел Реджи, то был потрясен.

– Здорово, чувак, – сказал Реджи, входя в комнату. – Ты, наверное, Боб.

Боб как раз вешал постер с группой «Дево», но едва завидев нового соседа по комнате, поспешно спустился со скрипучей койки, тайком пряча постер подальше. Реджи заправил длинные пряди за уши. Боб всей душой позавидовал этому движению.

– Здорово, чувак, – ответил он, стараясь придать слову «чувак» непринужденную приветливость. У Реджи это выходило естественно. Некоторые люди могут сказать «чувак» и не париться, а некоторые – нет. Новоиспеченные соседи по комнате обменялись всего семью словами, однако Боб сразу понял три вещи: Реджи крут, Боб – нет, и они никогда не станут друзьями, независимо от того, как будут выглядеть его волосы, даже если он их отрастит и смажет каким-то средством.

– Да, я Боб, – ответил он. – А ты Реджи?

– Он самый, – отозвался Реджи и взглянул на постер. – «Дево».

Боб покраснел. В девяносто третьем имело огромное значение, какую группу ты слушаешь. Ему не хотелось опозориться, особенно учитывая, что он не может нормально произнести «чувак» и не носит длинных волос.

– Ты их знаешь?

– Недостаточно близко знаком с их творчеством, – сказал Реджи, растянувшись на кровати. – Здорово, что ты с ним наконец ознакомился. Боб – хорошее имя. Марли. Вейр. Доббс.

Боб рассмеялся. Он знал, о ком идет речь. Наконец, с опозданием на полтора удара сердца осознав, что теперь его очередь говорить, он добавил:

– Вообще-то, я Боберт.

– Боберт?

– Да, так меня зовут. Опечатка в свидетельстве о рождении.

– Ну что ж, Боберт, – Реджи продемонстрировал только что свернутый косяк, – не желаешь ли причаститься мощей святого ганджубаса?

– Э-э, нет, спасибо, – ответил Боб.

– Не возражаешь, если я причащусь?

Боб опасался, что у него на лице отразятся мысли: «ЕЩЕ КАК ВОЗРАЖАЮ! А ЕСЛИ НАС ЗАСТУКАЮТ? Я НЕ ХОЧУ ВЫЛЕТЕТЬ!», но ничего не мог с собой поделать.

– Вот что я тебе скажу, Боберт. Ты здесь пока устраивайся, а я прогуляюсь по коридору, посмотрю, что к чему.

– Круто, чувак. Рад знакомству.

Реджи с мощами святого ганджубаса проследовал в комнату, где жили две девушки, одна из которых была в него влюблена, а вторая перевелась в Беркли, вследствие чего он исчез из жизни своего нового соседа.

Первый семестр получился довольно одиноким. Занятия Бобу нравились. Он завел нескольких друзей, иногда ходил с ними на вечеринки. Друзья – это здорово, но у него и раньше были друзья. А ему хотелось завести девушку.

Была у Боба в первом семестре одна. Они познакомились на курсе по «Божественной комедии» и вроде бы подружились, хотя тогда все со всеми дружили. Пару раз обедали вместе, а однажды около часа гуляли по кампусу и болтали. Боб не знал ее номера телефона, но они часто пересекались, так что это было не очень важно. Он искал девушку на вечеринках: наливал пиво в красную кружку и бродил в толпе, вглядываясь в лица. Новую подругу звали Мег, сокращенно не то от Меган, не то от Меганн. Тогда Боб знал ее полное имя, однако через годы, когда пытался загуглить, постоянно сомневался, как правильно, а фамилии не помнил. После первого семестра она куда-то перевелась, и с тех пор он больше Мег не видел. Боб так и не дочитал «Ад», а после Рождества понял, что одна восьмая учебы пролетела и он по-прежнему одинок. Вот так, однажды вечером, в середине первого курса, Боб оказался в компьютерном классе.