У войны не женское лицо

«Я попросилась на передовую с поезда… Сразу… Шла часть – я к ней. В то время у меня было такое понятие, что с передовой я хоть на день, но раньше домой приду, чем из тыла. Маму дома оставила. Наши девчата и сейчас вспоминают: “Она не хотела в санроте быть”. И правда, приду в санроту, помоюсь, белье какое-то возьму – и обратно в свой окоп. На передовые позиции. О себе не думала. Ползешь, бежишь… Вот только запах крови… К запаху крови я привыкнуть не могла…

После войны в родильном отделении устроилась акушеркой – но мало там задержалась. Мало… Коротко… У меня аллергия к запаху крови, просто не принимал ее организм. Столько я этой крови на войне видела, что больше уже не выдерживала. Больше организм ее не принимал. Ушла из “родилки”, ушла на “Скорую помощь”. У меня крапивница была, я задыхалась.

А пошила из красной материи блузку, по рукам у меня через день расползлись какие-то пятна. Волдыри. Ни красного ситца, ни красных цветов – роз или гвоздик, мой организм не принимал. Ничего красного, ничего цвета крови… У меня и сейчас ничего красного в доме нет. Не найдешь. Человеческая кровь очень яркая, ни в природе, ни у художников на картинах я не встречала такого яркого цвета. Сок граната немного похожий, и то не совсем. Спелого граната…»

...

Мария Яковлевна Ежова, гвардии лейтенант, командир санвзвода

«Ох-ох-ох… Ха-ха-ха… Все охают и ахают, какая я цветная. Разукрашенная. Я и на войне была такая. Не военная. Разные бирюльки на мне… Хорошо, что командир у нас был, как сейчас сказали бы, демократ. Не из казармы, а из университета. Представьте себе, доцент. С хорошими манерами. В то время… Редкая птица… Редкая птица к нам залетела…

Я люблю кольца, пусть недорогие, но чтобы много, на обеих руках. Люблю хорошие духи. Модные. Всякие побрякушки. Разные и много. В нашей семье всегда смеялись: “Что нашей сумасшедшей Ленке подарить на день рождения? Конечно, колечко”. После войны первое колечко брат выпилил мне из консервной банк. А кулон точил-точил и выточил из бутылочного стекла, из зеленого кусочка. Еще один – из светло-коричневого.

Все на себя цепляю, как сорока, все блестящее. Никто не верит, что я была на войне. Сама уже не верю. И в эту самую минуту, когда с тобой сидим и разговариваем. не верю. А в шкатулке лежит орден Красной Звезды… Самый нарядный орден… Правда, красивый? Его мне специально дали. Ха-ха-ха… Если серьезно… Для истории, да? Эта штука у тебя пишет… Значит, для истории… Скажу так: если не быть женщиной, то на войне не выжить. Я никогда не завидовала мужчинам. Ни в детстве, ни в юности. Ни на войне. Я всегда рада была, что я женщина. Говорят, что оружие – автомат, пистолет – красивое, в нем много человеческой мысли, страсти, а для меня оно никогда не было красивым. Я видела, с каким восхищением мужчины смотрят на хороший пистолет, мне это было непонятно. Я – женщина.

Почему я осталась одна? Женихи у меня были. Хватало женихов… Но вот одна… Сама себя веселю. Все подруги у меня молодые. Я люблю молодость. Я старости боюсь больше, чем войны. Ты поздно пришла… Я сейчас о старости думаю, а не о войне…

А штука твоя пишет, да? Для истории, да?»

...

Елена Борисовна Звягинцева, рядовая, вооружейница