Убежища (СИ)

- А мое состояние тут при чем? - придирчиво спросил ректор, прямо как на занятиях этой нудной логикой. Вот для чего она врачу - отвечать на неудобные вопросы, понял Альбрехт - отвечать на вопросы таких вот профанов-родственничков!

- Давайте, я Вас провожу. Он спит, к нему нельзя, Вы его разбудите, и кровь снова потечет. Я едва...

- Что? Кровотечение?!

Тут лекаренок запрыгал, как дрессированный петушок на горячей печке, сделал сразу два отстраняющих жеста:

- Нет, нет, все сейчас хорошо. Идите к себе, не мешайте. Амадей Вас боится.

- Кто это - Амадей?

- Мой сменщик.

- А Тео?

- Он придет.

- Так все-таки, - придирался дальше безумный ректор, - Вы все вместе с Гауптманно ждете, пока не кончится драка. Правильно. Вам интересны тяжелые раны, а войны сейчас нет. Вы бережете руки и лица. Спасибо за Игнатия, Альбрехт.

- Да не надо...

- И оставь меня в покое, прекрати врать, наконец!!!

Тут лекарь во мгновение ока превратился в шкодливого студента и улизнул во тьму.

Бенедикт хихикнул: препятствие само убежало! Шестью тяжелыми шагами он сторожки-таки достиг, дернул дверь, потом толкнул. Трусливый Амадей накрепко запер ее изнутри. И бояться ему было кого: или Бенедикт нагрянет, или явятся те, кто... Ректор решил не стучать, резко развернулся и ушел.

Сначала он направился к площадке для игры в мяч, как если бы кровь его любовника все еще вопила к небесам - но ее давно уже впитала молчунья-земля. Слоняться от дверей к сторожке смысла не было, разве что за пламенем в окне следить, но Бенедикт повел себя именно так. Сколько времени прошло, непонятно - Луна сместилась совсем не намного, и тогда раздался краткий скрип от кирпичного ублюдочного крыла библиотеки. Звук позволял отвлечься, сойти с траектории мерного шага, и Бенедикт направился туда; кроме скрипа, что-то еще важное было в библиотеке. Пространство истины снова оказалось где-то близко, именно там. Бенедикт не был глупым Простофилей, он прекрасно знал, что пространство истины и там ему не откроется - но если прояснится, это как раз то, что необходимо.

В обыкновенном пространстве на крыльце стоял Антон Месснер в длинной рубахе и со свечой. На перильце сидел кот, глядел ему в лицо и, кажется, собирался прыгнуть. Антон шепотом убеждал его:

- Базиль, братишка, ты теперь должен гулять один! Один! И больше нельзя прыгать мне на плечо. Нет, нельзя. А то нас обвинят в колдовстве и сожгут.

Кот опустился на брюшко, но лап не поджал. Антон погладил темную спину; Базилевс опустил голову, проклохтал что-то, тяжело спрыгнул на крыльцо и по ступенькам сбежал в темноту. Тогда подошел Бенедикт. Его как-то странно озарило в момент, когда кот решал, прыгать ли ему. Пространство истины снова раскрылось, стало светлым и моментально исчезло.

- Здравствуй, Антон, - сказал он тяжело. Магистр Месснер вздрогнул от неожиданности; ему показалось, что голос ректора заскоруз, покоробился от чрезмерно долгого молчания.

- Здравствуйте, господин ректор...

- Послушай, Антон, - взмолился ректор неожиданно и посмотрел не снизу вверх, что было бы естественно при его росте, а как-то сверху вниз, - Вас учили расследовать преступления?

- Не знаю. Только рассказывали об этом.

- Но Вы же юрист! Магистр Месснер, Вы знаете, что сегодня произошло?

- Знаю. Простите...

- За что? Антон, если Вы заметите хоть какой-то след, расскажите мне сразу, прошу Вас!

- Хорошо! - испугался Антон. - Я сделаю.

Ректор поклонился ему и отступил, пятясь. Не успев повернуться, он вроде бы вспомнил что-то и заговорил иным тоном, озабоченно:

- Антон, тот старик на белом коне...

- Кто? Я не знаю...

- Тот, кто показал Вам, где Крысолов.

- А, Эомер?

- Его точно зовут Эомер?

- Да.

- Где он?

- Я не знаю!

- Простите. Где Вы его тогда встретили?

- А-а! По Оврагу Висельников направо, пока не начнутся скалы.

- Что он сделал для Вас, Вы поняли?

Магистр Месснер отвечать не стал. Разве не решено, что после всего рассказанного той ночью Эомер больше значения не имеет, и Антон вообще ни при чем? Ведь он для того и рассказывал ректору свою историю, иначе не стал бы, верно? Ректор понял это правильно, отвернулся и спустился с крыльца, не попрощавшись - забыл, наверное.