Убежище

Юношей он, главным образом, ощущал самого себя. Едва ли он понимал, почему думает или чувствует так или иначе, и у него не было времени вникать в чужие эмоции. Но когда он повзрослел, и собственные проблемы разрешились, его отзывчивость возросла. Он научился лучше предугадывать и разделять чувства других. Не просто реагировать на них, но ощущать их, как свои собственные.

С возрастом способность отождествлять себя с другими продолжила расти, поначалу быстро, потом помедленнее. Построенная в виде графика функции (возраст по аргументу отзывчивость) кривая напоминала гиперболу, стремящуюся к асимптоте.

Солери улыбнулся.

— Вижу, вы сами это поняли. Мы тоже не считаем вас обычным. Тестирование решит дело.

— Тестирование подождет. Кто это «мы»?

— Я и Рэнди, мой секретарь.

Тэлбот вздохнул про себя. Он не винил парня. Будь у него такой секретарь, он бы тоже не проводил много времени в кабинете. Как Солери и Рэнди, явно, поступают. Наверняка, Солери утверждал бы, что вчерашняя встреча была чисто деловой, как обычно.

— Еще одно, — сказал он. — Как вы узнали, что я буду в том баре?

Солери с комичным смирением покачал головой.

— От вас ничего не ускользнет. Если совсем уж начистоту, именно поэтому вы нам и нужны. Что ж, признаюсь, что мы несколько раз за последние дни заходили к вам домой, но вас не застали. Поэтому пришлось подключить заводскую службу безопасности. Это выходит за пределы их компетенции, но они изучили ваши привычки довольно быстро.

— Мне не нравится, когда за мной шпионят, — запротестовал Тэлбот. — Я даже не знаю, откуда вы вообще про меня узнали.

— Ну, это просто, — отозвался Тэлбот. — Несколько лет назад вы подавали заявление о приеме к нам на работу. Недавно я его просматривал. Я математик — любитель, но очень неплохой. Я решил, что если правильно произвести всевозможные замеры эмпатии, вы можете оказаться даже лучше, чем сами считаете. Через короткие участки кривой, как вы знаете, кубическое или другое уравнение может напоминать гиперболу. Как только придет Рэнди, мы все выясним.

Тэлбот кивнул. Похоже на правду. К тому же, это помогало понять, почему ему так не везет. Люди боятся, что не смогут с ним конкурировать. Эта мысль придала ему уверенности, и он легко пришел к следующему заключению.

— Но ваши побуждения, отнюдь, не альтруистического порядка, — сказал он. — Мой показатель может быть даже ноль девять, лучше вашего, лучше, чем у всего руководства, но вы же не имеете понятия, есть ли у меня какие знания, какие-нибудь соображения в голове. — Он помолчал, четко формулируя мысль. — Я нужен вам для чего-то другого. У вас какие-то неприятности.

— Нам, возможно, даже не требуется тестирование. Но мы все равно его проведем. Да, у нас неприятности. Не желаете попробовать сказать мне, в чем они заключаются?

Тэлбот не столько думал, сколько входил в соприкосновение с личностью Солери. Он узнал, что атомная энергия огромна, и с ее помощью можно получить ЛЮ-бую температуру. И чем горячеє выхлоп, при всех остальных равных факторах, тем быстрее ракета.

— Техническая проблема в обшивке, — сказал он. — Вам требуется что-то, что не расплавится и не разрушится от выхлопа.

— Правильно, — подтвердил Солери. — Ни металл, ни керамика не подойдут при тех температурах, с которыми мы работаем. Мы провели некоторые математические расчеты, которые указывают, что решение есть. Металл плюс определенные соотношения энергии могут решить дело. Но технические аспекты мы обсудим потом. Пока достаточно просто сузить его до вопроса проб и ошибок. Остальное будет относительно легко: какой-нибудь миллион экспериментов, и мы будем у цели. Мы наняли лучшие мозги в этой области и, можете быть уверены, не жалеем ни времени, ни денег. Только никакого прогресса нет. Совершенный ракетный двигатель должен летать приблизительно со скоростью света, но мы нисколько не приблизились к этому результату.

Тэлбот прислонился к столу.

— Конкуренция? — задумчиво проговорил он.

Солери страдальчески улыбнулся.

— Возможно. Мы крупная компания, но не единственная в этой области. Трудность заключается в том, что нам не удается определить, что конкретно не так. Если б удалось, служба безопасности нашла бы виновного или виновных и незамедлительно устранила препятствие. А происходит следующее: во время дорогостоящих экспериментов какая-нибудь одна незначительная деталь оказывается неточной или неправильной, и весь эксперимент летит к чертям. В сложные расчеты закрадывается одна малюсенькая ошибочка, вроде сдвинутой на одну тысячную запятой, и уходит месяц на то, чтобы устранить дефект. Но кто за этим стоит? Кто из начальства или простых работников саботирует нас? Вот что мы пытаемся обнаружить.

— А вам никогда не приходило в голову, что идеальный ракетный двигатель, возможно, иллюзия? Может, его просто невозможно создать.

— У нас есть Фрескура, который говорит иначе. Ракетостроение — труд всей его жизни. Другие эксперты в этой области согласны с ним, хотя не всегда могут уследить за ходом его теоретических объяснений.