Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

– А то вы не знаете, что я не беру в рот спиртного! – буркнул Харботтл, подсаживаясь к шефу.

– Кто говорит про спиртное? Детям – оранжад, скажите спасибо и за это.

– Перестаньте, сэр, прошу вас!

– Вам удалось выжать из Драйбека что-нибудь важное? – спросил сержант.

– Еще бы! Исчерпывающую историю преступления! – радостно сообщил Хемингуэй. – Ума не приложу, зачем вам понадобились мы с Харботтлом, когда у вас есть Драйбек? У него тренированный ум, и с его помощью он легко раскрыл преступление.

– Тренированный ум? Можно подумать, у вас не такой, шеф!

– В том-то и дело, что совершенно не такой! – жизнерадостно откликнулся Хемингуэй.

– Я чуть с ума от Драйбека не сошел! – пожаловался инспектор. – От него и от его тренированного ума. Больной у него ум, вот что! Это же надо: бросить тень подозрения на невиновную юную леди!

– Она вам приглянулась? – спросил Хемингуэй. – А мне, честно говоря, нет.

– Не станете же вы утверждать, что такая нежная малышка может иметь к преступлению какое-то отношение? – воскликнул инспектор.

– Нет. Я другое скажу – это вас не покоробит: нужно на все смотреть непредвзято! В речах Драйбека много смысла, если не учитывать, что он все это несет от испуга.

– Да уж, напуган он сильно!

– Естественно. Вы бы на его месте тоже боялись. Убил он Уорренби или нет, не знаю, но Драйбек доказал себе, что мог бы это сделать. Теперь мне необязательно доказывать это самому.

– Он допустил как минимум одну оплошность, – заметил инспектор. – Откуда ему известно, что Уорренби застрелили из винтовки калибра 0,22?

– А вы уже решили, что он знает это, поскольку сам стрелял? Может, и так, но я не удивлюсь, если тем же самым знанием владеет вся деревня.

– Если так, то виноват доктор Уоркоп, – сказал сержант, внимательно их слушавший. – Или дурень Хобкирк. Они так довольны своей осведомленностью и собой, что я не удивлюсь, если они не держат язык за зубами. Попробуй собрать все оружие этого типа теперь, когда многие предупреждены! Надо было заняться этим сразу, как только у нас появилась пуля.

– Не огорчайтесь! – посоветовал Хемингуэй. – Если птичка, которую мы ловим, не вылетела из окошка Бродмурской лечебницы для маньяков, то у вас был шанс собрать только самые невинные стволы. Лучшее, на что можно надеяться, – найти бывшего владельца такого ружья, который его куда-то задевал. Куда мы, собственно, приехали?

– В бар «Красный лев», сэр, – напомнил водитель.

– Идемте, Хорас! Послушаем, что говорят об этом ужасном преступлении местные жители. Вам, Карсторн, лучше бы туда не заходить, вы все мне испортите. Хотя они уже достаточно нагляделись на машину, так что идемте с нами!

– Пока нас видел только один человек, – уточнил сержант, глядя на «Красного льва». – Мистер Пленмеллер, он сидит у окна. Может, мне действительно остаться в салоне?

– Вам лучше покончить с предрассудками, – грозно произнес Хемингуэй. – Вы с вашей неприязнью к этому писателю и инспектор со своим зубом на бедного старика Драйбека – а он очень полезный свидетель, я даже не ожидал, – того и гляди, меня заразите. Ну-ка, представьте меня местному эксперту по преступлениям!

Это, впрочем, оказалось излишним. Стоило троим полицейским войти в бар, как Гэвин Пленмеллер, стоя выпивавший в обществе мисс Дирхэм, майора Миджхолма и младшего Хасуэлла, радостно окликнул их:

– Кого я вижу! Мой друг сержант Карсторн, а с ним начальство из Скотленд-Ярда! Сюда, сержант! Догадайтесь, о чем мы тут судачим? Джордж, обслужите джентльменов и запишите на мой счет! Это для того, – продолжил он, приглядевшись к Хемингуэю и обращаясь уже только к нему, – чтобы вы чувствовали себя обязанным мне, если вдруг вздумаете меня арестовать. Вы – старший инспектор Хемингуэй, вели дело Гизборо. Рано или поздно я вас разговорю: я много отдал бы за улики, которых следствие тогда не разгласило. Я не пропускал ни одного заседания суда. Кстати, познакомьтесь: мисс Дирхэм. Она, как и мистер Хасуэлл, не имеет отношения к делу, о чем сильно сожалеет, в отличие от майора Миджхолма, чьи причины покончить с Сэмпсоном Уорренби, при всей их смутности, вы непременно выявите.

– Ну и язык у вас, Пленмеллер! – вздохнул майор. – Добрый вечер, старший инспектор. Грустная история!

– Наглая ложь! – радостно сказал Гэвин. – На самом деле мы все в восторге! Или вы имели в виду, что она грустная для Уорренби?

– Как я погляжу, мистер Уорренби не пользовался здесь популярностью, – промолвил Хемингуэй. – Добрый вечер, майор! Я уже имел удовольствие познакомиться с миссис Миджхолм.

Майор вздрогнул:

– Вы побывали у моей жены?

– Не совсем так, сэр. Я встретил ее в Фокс-Хаусе. Ее, Улисса и Унтиди, – спокойно уточнил он. – Очаровательные собачки! Насколько я понимаю, они выигрывают все призы?

– Надо же, от полиции ничего не укроется! – пробормотал Гэвин, заставив майора слегка покраснеть. – По-моему, миссис Миджхолм не следовало приводить Улисса на место, где его постигло унижение. Это садизм, не находите?

– Нет, не нахожу! – отрезал майор.

Абби простодушно уставилась на Гэвина и заявила: