Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Говорят, что Дж. П. Морган и Джон Д. Рокфеллер называли закон сложного процента Восьмым чудом света. Для них он означал сосредоточение финансовых состояний в руках зарождающейся олигархии, которая втягивала экономику в долги перед собой. Этот закон стал ключевым фактором в поляризации распределения богатства и политической власти в обществах, которые не предпринимают шагов, чтобы справиться с такой динамикой.

Проблема состоит в том, что сбережения и кредиты даются в долг другим людям, фактически не помогая им зарабатывать деньги для погашения долгов. Для финансового сектора это создаёт банковскую проблему: как предотвратить потери у кредиторов в случае дефолта по кредитам. Такие дефолты не позволяют банкам заплатить своим вкладчикам и держателям облигаций до тех пор, пока банки не смогут лишить права выкупа должниками заложенного имущества и затем продать его. Но для экономики в целом проблема заключается в том, что банковские кредиты и другие займы нагружают экономику всё большим и большим количеством долгов, «вытесняя» расходы на текущую продукцию. Что-то надо отдать — то есть или кредиторы, или должники должны понести убытки.

Таким образом, политики сталкиваются с выбором: спасать банки и держателей облигаций или всю экономику? Должны ли они просто отблагодарить основных спонсоров своей выборной кампании, дав банкам достаточно денег центрального банка или налогоплательщиков, чтобы компенсировать потери по безнадёжным кредитам? Или им придётся реструктурировать долги с понижением, нанося убытки крупным банковским вкладчикам, держателям облигаций и другим кредиторам списанием безнадёжных долгов, чтобы сохранить платёжеспособность семей, погрязших в долгах, и сохранить за ними их дома?

В современном мире политически удобно решать банковские аспекты этой проблемы таким образом, чтобы угодить финансовому сектору. После того, как крах 1907 года ударил по Соединённым Штатам сильнее, чем по большинству экономик других стран, в 1913 году была основана Федеральная резервная система для предоставления государственного резервного кредита во время кризисов. Предполагалось, что проблемы с задолженностью заключались лишь в краткосрочной ликвидности в основном платёжеспособных кредитов, текущие выплаты по которым были временно прерваны из-за неурожаев или крупного промышленного банкротства.

Не предполагалось, что экспоненциальный рост долга достигнет такой величины, что будет в состоянии остановить экономический рост. За прошедшее столетие эта причина беспокойства почти полностью исчезла из дискуссий большинства экономистов.

Конечно, финансовый кризис 1929-1931 годов побудил прогрессивного экономиста Ирвинга Фишера из Йельского университета проанализировать долговую дефляцию (см. ниже в Главе 11), а Джона Мейнарда Кейнса — настаивать на государственных расходах с целью обеспечения достаточного рыночного спроса для поддержания полной занятости. В1933 году «Новый курс» установил определённые пределы федерального страхования вкладов (до 100 тыс. долл. перед крахом 2008 года и до 250 тыс. долл. сразу же после него, чтобы остановить банкротства банков из-за панического изъятия вкладов). Банки платили сбор Федеральной корпорации страхования вкладов (FDIC) на создание фонда для возмещения вкладчикам учреждений, которые обанкротились. Низкие взносы отражали предположение, что такие банкротства будут редкими. Совершенно не предполагалось, что крупнейшие банки будут действовать безрассудно и бесконтрольно.

Закон Гласса-Стиголла, принятый также в 1933 году, отделял обычную банковскую деятельность от рискованных спекуляций до 1999 года, когда его положения были подорваны Биллом Клинтоном. Банки были обязаны при выдаче кредитов требовать от заёмщиков предоставления надёжного обеспечения и дохода, достаточного, чтобы платить по своим долгам.

На бумаге казалось, что колебания экономического цикла не помешают долгосрочному росту доходов и стоимости активов. Приняв теорию «автоматических стабилизаторов» Уэсли Клэра Митчелла, популяризированную в его работе «Деловые циклы» 1913 года, Национальное бюро экономических исследований вообразило, что за кризисами автоматически следуют восстановления. Экономику идеализировали как довольно плавно растущую и падающую относительно устойчивой тенденции к повышению.

Расчёты сложного процента должны были предупреждать регуляторов о необходимости «убрать чашу с пуншем, как только вечеринка начнётся», как превосходно пошутил многолетний председатель Федеральной резервной системы Макчесни Мартин (1951-1970 гг.). Однако сочетание реформ «Нового курса» и усыпляющей экономической теории (допускающей, что экономики могут нести растущее долговое бремя до бесконечности) привело к тому, что регуляторы стали менее осторожными в отношении нарушений, совершаемых банками и держателями облигаций, которые выдавали кредиты на всё более и более рискованных условиях в условиях растущих соотношений долга к доходу и долга к активам.