Убийство на кафедре литературы

Белилати допил кофе, тряхнул головой, вздохнул и вдруг заинтригованно спросил:

— Погодите, Малька Ардити — это Мели? Мели из ресторана? Тьфу ты Господи!

— А что? — нетерпеливо спросил Михаэль. — Ты ее знаешь?

— Да что ты говоришь? Вот же сукин сын!

— Кто? — Михаэль с интересом взглянул на Белилати. — Ну, так в чем дело?

— Помнишь, мы с тобой ходили в ресторан, когда закончили то дело, ну там, возле бара в Нахалат Шива?

Михаэль кивнул.

— И было закрыто. Так мы пошли в другое место. Помнишь? Нет? Не важно. Если это та самая Мели, так просто сдохнуть можно, это такая крутая баба, ну, ты ее увидишь. А как она готовит! Слушай, как она готовит! — Белилати облизнулся. — Она делает такую фаршированную морковь, пальчики оближешь! И кабачки, и все приправы! А мясо! Что она делает с мясом! Какая баранина! И это — любовница Клейна?! Сдохнуть можно! А может, это и не она, — сказал Белилати с надеждой и продолжил слушать запись.

Клейна оставили в комнате заседаний, с ним сидел Мени. Белилати снова прослушивал запись. Они ждали Эли Бехера, который поехал за женщиной.

— Прежде всего, — сказал Михаэль, сидя напротив нее в кабинете, — я прошу изложить все подробности.

Улыбка Мели Ардити освещала всю комнату. Она громко, искренне рассмеялась, от ее раскатистого смеха затряслись ее круглые плечи, которые Белилати определял как «есть за что подержаться». Она подтянула рукав платья, спадающий на плечо.

«Такая рыжуля», — вспомнил Михаэль слова Белилати, разглядывая ее темно-каштановые крупные кудри, которые она, смеясь, собирала в узел.

Она принадлежала к редкому типу рыжих женщин, у которых нет веснушек. Ее кожа была гладкой и загорелой, а плечи — «мусс мокко», по определению Белилати.

«Вот же сукин сын — и как он мог ее захомутать?» — удивлялся Белилати.

— Я уже не сержусь, все прошло. Так вот как вы работаете — выдергиваете человека из постели посреди ночи? Что значит «все подробности»? Скажи, что тебе нужно, голубчик.

Михаэль был потрясен. Он пытался игнорировать ее брызжущую сексуальность, которую никак нельзя было назвать дешевой. Она глядела на него насмешливым взглядом, подперев рукой полную щеку.

Михаэль подумал — встреть он ее при других обстоятельствах, слопал бы ее с превеликим удовольствием. В самой буйной своей фантазии он не мог бы представить себе, что она верна Клейну, ждет его, плачет по ночам, когда его нет, растит ребенка от него — словом, ведет жизнь «другой женщины» женатого мужчины.

— Когда он у вас появился?

— Сейчас скажу.

Она подняла голову к потолку, вспоминая. Михаэль разглядывал ее шею, слишком тонкую для ее большой головы. У нее был золотистый оттенок кожи, под цвет волос.

Михаэль следил за движениями ее рук, сложенных на груди.

— В четверг, голубчик, примерно в четыре.

— А когда он от вас ушел?

— Ты так симпатично говоришь — «ушел». В пятницу, мы пошли забирать ребенка к приятелю. В два тридцать он высадил его у дома и поехал к матери.

— А между четвергом и пятницей он от вас не выходил?

— Голубчик… — Она снова залилась смехом, который звучал совершенно дико и неуместно в здании полицейского управления.

«Эта женщина совсем из другого мира», — подумал Михаэль, стараясь сохранить каменное лицо.

— Ну что ты такой серьезный? Не надо воспринимать все так всерьез.

Тут она сама стала серьезной, как бы решив «покончить с этим делом», и ее веселые, живые глаза посмотрели на следователя сосредоточенно.

— Он был все эти сутки в поле моего зрения. Ты можешь успокоиться, мы с ним не договаривались. Он с кем-то встречался, но это было в ресторане. Я открыла ему ресторан, и они сидели там, я не хотела впускать этого человека в дом. У меня квартира наверху, а ресторан внизу. Ты знаешь, где это?

— А кто был этот человек? — спросил Михаэль, протягивая ей пачку сигарет.

Она наклонилась прикурить, рассеянно посмотрела на следователя:

— Это ты его спроси, голубчик, мы с ним не говорили. И тогда не говорили, и сейчас не будем. Арье велел мне сказать только, где он был, но не с кем.

Чуть раньше Михаэль был потрясен, увидев, как в зале заседаний эта полная рыжая женщина глядела на Клейна полными обожания глазами.

— Скажи ему, где я был, — сказал ей Клейн в присутствии Михаэля, и она впервые улыбнулась интимной улыбкой, полной понимания, тогда как всю дорогу сердилась — об этом Эли уже успел доложить.

Она без колебаний подписала протокол допроса, и ее отвезли домой.

Клейн остался в зале заседаний.

— Я ее знаю, — сказал Мени Эзра, — она живет рядом с сестрой моей тещи, у нее — небольшой ресторанчик фаршированных блюд в Нахалат Шива, получила в наследство от родителей, это та еще женщина, делает все, что ей в голову взбредет. Подает тебе счет — независимо от заказанного — какой захочет. И ресторан она открывает, когда захочет. Я у нее ел как-то. Ну что тебе сказать — готовить она умеет. И где он ее нашел? А ребенок этот?

— Нет, я хочу все же понять! — Белилати никак не мог успокоиться.

— Чудеса, да и только, — отреагировал Охайон, которого тоже занимал этот вопрос.