Убийство на кафедре литературы

Он всегда искал во мне теневые стороны — «подводные течения», как он это называл. Ведь его раздражал мой образ жизни: он представлялся ему не таким, каким был в действительности.

— Письмо у вас? — Ответ на этот вопрос следователь знал заранее.

— Конечно, нет, прочтя, я тут же разорвал его.

«Да, — подумал Михаэль, — я поступил бы так же».

— Но вы ведь помните содержание письма?

— Конечно. — Клейн вытер лоб. — Было очень разумно с его стороны пригласить меня на встречу один на один, как только я прилечу, «в свете информации, проливающей новый свет на мою личность». Так он говорил. Я, разумеется, был зол на него.

Шауль не из тех людей, которые хранят чужие тайны. Я надеялся лишь на то, что этой истории никто не поверит.

— Так что же он хотел от вас?

— Вот и я спросил его о том же. Прочтя письмо, я подумал, что речь идет лишь о зависти, о том, что он хотел таким образом «наказать меня за мой буржуазный образ жизни», но, когда мы встретились, я понял, что есть и еще что-то.

— Расскажите, пожалуйста, еще раз, сначала.

Следователь поймал себя на том, что эту фразу он уже говорил сегодня, но кому — не помнил.

— Так что же он сказал вам на этой встрече?

На лице Клейна вдруг явственно проступила усталость. Михаэль заметил морщины, на которые раньше не обращал внимания. Лицо профессора казалось желтым, возможно, впрочем, от неонового освещения.

Следователь вспомнил спокойный, уверенный голос профессора, каким тот говорил совсем недавно с женой по телефону.

— Теперь я вижу, как он ухитрялся разрушать все вокруг себя, — задумчиво проговорил Клейн, — ему всегда это удавалось. Я так и не понял, чего он от меня хотел. Ходил вокруг да около — он был большим специалистом в такого рода беседах. Завел разговор об Идо Додае. Несколько раз спрашивал меня, говорил ли со мной Идо после своего возвращения из США. Я сказал ему, что у Идо случился какой-то кризис, но в чем дело, я не знаю. Тирош неоднократно возвращался к этой теме. Спрашивал, не оставлял ли мне Идо каких-нибудь документов, записок. «Почему бы тебе у него самого не узнать?» — спросил я. Он не ответил и продолжал интересоваться, не оставлял ли мне Идо чего-либо на хранение, не видел ли я кассету?..

— То есть вы знали, что я имел в виду, когда спрашивал вас днем о кассете, — резко перебил следователь.

Клейн опустил глаза:

— Ну, не то чтобы знал, но и нельзя сказать, что не знал. Тогда, дома, когда мы с вами говорили, я немного испугался. Поймите — во время того разговора с Тирошем я был очень напряжен…

Он замолчал.

— Напряжен, — повторил следователь самым нейтральным тоном, на какой был способен.

— Я очень боялся, что вся эта история раскроется. Только об этом и думал, ни о чем другом думать в те минуты был не способен. И он сказал мне тогда — это я хорошо запомнил: «Если ты будешь хранить мою тайну, я буду хранить твою». Несмотря на то что я был очень встревожен, я спросил его, что он имеет в виду. Он сказал: «Возможно, узнаешь со временем. Если Идо будет с тобой говорить, извести меня об этом».

— То есть вы не сильно горевали, увидев Тироша мертвым.

— Понимаете, — сказал Клейн нерешительно, — может, вы мне и не поверите, но это не совсем так. Сказать по правде, я не так уж сильно опасался. Я был уверен, что настанет день, когда я смогу со всем этим справиться.

Он посмотрел на следователя, не говоря ни слова. Затем прокашлялся:

— А может, я этого и хотел, не знаю. Человек — очень сложная штука.

— И вы продолжаете настаивать на том, что не вы его убили? — вдруг выпалил Михаэль.

Клейн снова скрестил руки на груди и произнес медленно и серьезно, подчеркивая каждое слово:

— Конечно, нет. Ведь я видел его в четверг, а в пятницу он был еще жив. Кроме того, я не верю, что вы полагаете, будто у меня была достаточно серьезная причина для убийства.

— Если я не ошибаюсь, вы только что сказали, что раскрытие этой истории разрушило бы вашу жизнь, — Михаэль подавил злость в голосе, — значит, вы утверждаете, что не видели его после той встречи в ресторане. Мы должны будем проверить, когда вы приехали в Рош-Пину в пятницу.

— Но я уже говорил… впрочем, теперь уже нельзя надеяться, что вы мне будете доверять. Но подумайте — я бы не смог там управиться, в университете… невозможно пройти туда так, чтобы тебя никто не видел. Нога моя туда не ступала до воскресенья.

— Вы уверены, что Идо не оставлял вам кассету? — спросил вдруг следователь после краткой паузы.

Клейн энергично кивнул:

— Конечно, уверен. Это не та вещь, которую я должен был бы скрывать. Я не знаю, что у них там было с Тирошем и какая опасность грозила Идо вследствие этого.

— Все же мне хотелось бы прояснить этот вопрос, — сказал Михаэль, будто речь шла о научной проблеме. — Вы боялись, что Тирош будет вас шантажировать? Что он использует в своих целях информацию о вашей двойной жизни?

— Нет, не боялся, — уверенно сказал Клейн. — Если бы вы знали Шауля, вы бы поняли.

Следователь ждал дальнейших объяснений, хотя Клейн, видимо, полагал, что он уже все объяснил.