Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века

Теперь Август Гай был совершенно уверен, что Мэри Споллин говорит правду. Только человек, знавший все из первых уст, мог привести его к этим тайникам и точно описать, где найти деньги. Доказательства вины ее мужа были далеко не полными, однако изложенные ею детали оказались настолько точными, что, по его мнению, у него были все основания предъявить Споллину обвинения. Без лишних раздумий он поспешил в полицейский суд на Кейпл-стрит. Менее чем через четверть часа он уже был в кабинете судьи Джозефа О̕Доннела, который попросил его провести допрос в конце дня. Выслушав подробный рассказ мистера Гая о внезапном аресте и обнаружении денег, судья спросил, на чьи показания полиция намерена опираться, выдвигая обвинения в убийстве. Суперинтендант, предположив, что мистер О̕Доннел неправильно понял его, сказал, что они собираются вызвать для дачи показаний миссис Споллин.

Мировой судья был в изумлении. «Это совершенно невозможно», – сказал он. Затем он объяснил базовую правовую норму, которую мистер Гай должен был знать: женщина не имела права давать показания против собственного мужа, если только сама не стала жертвой преступления. Причину, которую мистер О̕Доннел, несомненно, мог бы процитировать дословно, если бы захотел, можно было найти в стандартном учебнике по общему праву «Комментарии к законам Англии» Уильяма Блэкстоуна:

«По закону состоящие в браке мужчина и женщина являются единым лицом: то есть само юридическое существование женщины приостанавливается на время брака или, по крайней мере, становится частью юридической сущности ее мужа [20]».

Проблема была очевидна. С юридической точки зрения миссис Споллин была неотделима от своего мужа [21]. Она не могла выступить против него, так же как не могла подать в суд на себя за клевету. Август Гай был в ярости, хотя главным объектом его гнева была именно устаревшая англосаксонская правовая система, а не стоящий перед ним ни в чем не повинный чиновник. Когда его протесты не убедили судью сделать исключение из правовой доктрины шестисотлетней давности, суперинтендант спросил, что ему следует предпринять вместо этого. Мистер О’Доннелл ответил, что полиция может подать ходатайство о заключении задержанного под стражу, что даст им неделю или около того на то, чтобы собрать доказательства, не опирающиеся на показания его жены.

Нетрудно представить себе разочарование, которое испытывал суперинтендант Гай, возвращаясь на станцию вечером в тот июньский день. С того момента, как утром явился на службу, он смог арестовать вероятного убийцу и получил, казалось бы, неопровержимые доказательства его вины. Теперь же он был вынужден все начинать сначала, поскольку суд не мог принять показания миссис Споллин. Ему ничего не оставалось, кроме как продолжать, словно этой проблемы и вовсе не было. Но тут ему пришла в голову одна полезная мысль: хотя жена Споллина, с юридической точки зрения, и являлась персоной нон грата, остальные члены его семьи все еще могли свидетельствовать против него. Мистер Гай должен был выяснить, возможно ли это.

Споллины жили в принадлежавшем компании доме, расположенном в нескольких минутах ходьбы от Бродстонского вокзала. Обстановка там была настолько безрадостной, что даже самые бессовестные агенты по продаже недвижимости вряд ли смогли бы дать ей привлекательное описание. Пройти к дому можно было только через погрузочный двор, осторожно пробираясь через железнодорожные пути, то и дело поглядывая по сторонам, чтобы не угодить под колеса локомотива. Затем нужно было преодолеть каменистый пустырь, лишенный какой-либо растительности. У межевой стены, в грозной тени Рабочего дома Северного Дублина, стояло несколько заброшенных зданий, на фоне которых резко выделялся аккуратный ухоженный домик с красивым палисадником.