Убийство номер двадцать

Поначалу ничего не смогла разобрать. Внутри было темно, и глазам понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к густому полумраку. Но она ощутила этот запах. Прокисшего пота, дерьма и мочи. И чего-то еще.

Смерти.

А потом услышала голос.

– Пожалуйста… – тихо прошептал кто-то в темноте. Ромилли заморгала. Там маячила какая-то фигура, тело. Нет, два. Которые переплелись друг с другом на матрасе.

– Она больна. Ей нужно как-то выбраться отсюда.

Женщина посмотрела на нее, а затем медленно поднялась на ноги. Белые блестящие глаза на почерневшем лице… Одежда – не более чем лохмотья. Худые руки и ноги, жидкие сальные волосы… Она шагнула к Ромилли, и ту сразу же пронзил страх.

Эта женщина даже мало походила на живого человека: лицо – скорее беззубый череп с резко выступающими скулами, туго обтянутый кожей. Засохшая кровь, грязь, бог знает что еще покрывали ее тело. Металл дернул ее запястья, ограничивая движения, когда она умоляюще протянула руки к Ромилли.

Та бросилась назад, к двери. Навалилась на нее всем своим весом с обратной стороны, закрыла и опять защелкнула замки.

– Пожалуйста! – умоляла женщина сквозь толстую деревянную дверь. – Пожалуйста!

Затем глухой удар. И еще два. Частый стук, крики, неистовый плач, мольбы открыть дверь, позвонить в полицию, позвать на помощь.

Но Ромилли ничего не предприняла. Повернулась и плотно закрыла и наружную дверь, заперев ее. Пробежала обратно по саду и положила ключи туда, где их нашла, на стол. И, вернувшись домой, отец забрал их.

– Ты заходила туда? – спросил он.

– Нет, – ответила она.

* * *

– Что же заставило вас позвонить в полицию? – спрашивает детектив.

– Я увидела ее во сне, – отвечает Ромилли. – Умоляющую. Всю в крови. И проснулась в слезах. Как и каждое утро с тех пор.

Детектив мрачно кивает.

– Но мне было стыдно. Когда вы допрашивали меня. Я понимала, что совершила роковую ошибку. – Ромилли теперь говорит быстрее, ее мозг отчаянно пытается избавиться от того, что копилось в нем долгие годы. – Я сказала, что заметила ключи, когда пришла домой из школы, и понимала, что вы догадаетесь, что я выждала, прежде чем звонить в полицию. Поэтому и лгала. Раз за разом. Утверждала, что и понятия не имела, чем он там занимается.

– Но вы знали.

– Да. Обо всем этом. И ничего не делала.

В комнате тихо. Дрова в камине уже догорают, надо подбросить еще полено, но никто не двигается с места.

– Эти женщины погибли из-за меня.

– Нет.

Она поднимает глаза. Голос Адама – твердый и звучный.

– Нет, Ромилли, – повторяет он. – Тебе было всего одиннадцать. Ты была ребенком. Напуганным, сбитым с толку. Эти женщины мертвы, потому что их убил твой отец.

– А если бы я раньше позвонила в полицию?

– Может быть, – отвечает Адам. – Но ты оказалась в ужасной ситуации. Твоя мать умерла, у тебя больше никого не было. И ты любила своего отца.

Ромилли опять начинает плакать.

– Да, любила, – произносит она сквозь слезы. – Но, может…

– Старший детектив-инспектор Бишоп прав, – говорит детектив Шепард. – Мы знали, что вы лжете. И хотели, чтобы вы сказали правду. Но не для того, чтобы мы могли арестовать вас или что-то в этом роде. Нам требовалась ваша помощь. Мы не хотели, чтобы вы провели остаток своей жизни с таким грузом на душе. Потому что такого рода вещи… – Он умолкает. Качает головой. – Вы могли запросто повредиться рассудком. Честно говоря, настоящее чудо, что вы стали такой, какая есть.

– Я буквально не вылезала от психотерапевтов, – говорит Ромилли, смеясь сквозь слезы.

Но лицо детектива серьезно.

– Вам это точно требовалось. – Он подается вперед, беря ее руки в свои. – Спасибо за то, что сюда сегодня пришли, Ромилли. Спасибо, что рассказали мне.

– Я все еще думаю о ней, – говорит Ромилли. – О той женщине, которую тогда видела. Это ведь была Грейс? Грейс Саммерс?

Шепард кивает.

Она едва осмеливается спросить. Но теперь, когда все стало известно, вполне уже можно услышать и это.

– Вы знаете, когда она умерла?

Шепард вздыхает.

– Прямо в ту ночь. Согласно заключению медэксперта, проводившего вскрытие, смерть наступила в период между одиннадцатью и двумя часами ночи, от удара тупым предметом по голове.

Ромилли хмурится.

– Но это же не… Этого не может быть! – Она замолкает. Это было давным-давно – может, ее память стерлась, может, она ошибается. Ромилли помнит, как сидела и ждала в темноте. Ждала, когда услышит шум, которого так боялась, – скрип задней двери, мягкую поступь отца, удаляющегося в сад. Но он всю ночь оставался в доме.

Может, она заснула… Может, он вышел другим путем. Факт остается фактом: Грейс Саммерс умерла. Потому что Ромилли недостаточно быстро вызвала полицию.

Детектив вновь подается вперед.

– Пожалуйста, Ромилли, постарайтесь двигаться дальше. Живите своей собственной жизнью. Это единственный счастливый конец, который я хотел бы видеть.

– И это всё? – говорит Ромилли. – Вы меня не арестуете? Все кончено?

Он кивает.

– Все кончено.