Убийство номер двадцать

– К тому времени, как я оказался в том флигеле, девушек там уже не было, но даже пустой он наводил ужас. Можно было почти что ощутить их страх на вкус, на каком-то первобытном уровне. Что-то такое густое, вязкое, витающее в воздухе… Вернувшись домой, я сразу же принял душ, а едва из-под него вылез, как сразу же залез обратно. Это так прилипает к тебе, что не отмоешься. Смерть. И то, как сильно эти бедные женщины… как сильно они страдали.

Шепард вприщур смотрит на Адама.

– Если вы думаете, что эти последние смерти имеют к нему какое-то отношение – каким бы невероятным, каким бы нелепым это ни казалось, – то, скорее всего, так оно и есть. – Он решительно подается вперед в своем кресле, посуровев лицом, и произносит: – Он настоящий дьявол, этот человек. Дьявол во плоти.

Глава 50

Поблагодарив старого детектива, Адам уходит. Но Шепард останавливает его в дверях.

– Я так и не ответил на вопрос, ради которого вы пришли.

Секунду Адам не может сообразить, что тот имеет в виду. Но тут вспоминает.

– Насчет других жертв…

– Да. И нет, я не думаю, что есть и другие.

– Но дом…

– Нет. Мы это проверили. Римские цифры на дверном косяке заставили нас задуматься, не было ли там кого-нибудь еще, поэтому, когда мы нашли три тела в саду, еще тысячу раз прошлись по всей территории. С собаками, с радиолокационным зондом и так далее. Снимали половицы, долбили бетон… Больше там никого нет, могу вас заверить.

Адам кивает.

– Спасибо, – опять говорит он, и Шепард пожимает ему руку.

– Буду рад ответить на любые ваши вопросы, – говорит он. – В любое время. Но если кто-то и знает что-нибудь о том, что происходило в том доме, так это она. Если б во всем этом был замешан и кто-то еще, она бы знала. Дочь. Пообщайтесь с Ромилли Коул.

* * *

Адам ведет машину, практически не задумываясь. Ромилли рассказала ему про своего отца, едва они успели познакомиться. Сказала, что хочет быть честной с ним. «Если ты не можешь с этим смириться – изволь, но мне нужно, чтобы ты знал». И он тогда кивнул и позволил ей говорить.

О том, как она росла с ним в том доме и что чувствовала, когда его жестокие преступления выплыли на свет. Ромилли посоветовала ему прочесть газетные репортажи тех времен – с подробным описанием того, что он сделал, а затем вернуться к ней, если у него возникнут какие-то вопросы. Но он этим не ограничился. Нашел исходные материалы дела, прочитал о том, что обнаружили детектив-сержант Шепард и старший детектив-инспектор Лэнгстон. Стенограммы судебного процесса. Последующие признания, записанные на пленку. После вынесения вердикта Коул полностью признался в своих преступлениях, тщательно описывая их в комнате для допросов в течение нескольких недель. Казалось бы, всё в порядке. За исключением одного. Как она могла не знать?

Он добирается до ее дома, звонит в звонок; вскоре слышит шаги за дверью. Ромилли открывает ему. На ней синяя джинсовая рубашка с расстегнутым воротом поверх белой маечки с низким вырезом. Ее волнистые волосы свободно спадают на плечи. Секунду она улыбается, и Адам застывает – не хочется разрушать этот прекрасный образ, открывшийся перед ним. Но она чувствует, что что-то не так, и выражение ее лица меняется.

– Адам, в чем дело?

Ромилли проводит его в дом, предлагает чаю или кофе, но он отказывается и просит ее сесть. Она медленно опускается на кухонный стульчик, не сводя с него глаз.

Адам садится напротив нее.

– Ромилли, мне нужно, чтобы ты была со мной честной.

Она пристально смотрит на него, нахмурив лоб.

– Ты знала?

В комнате воцаряется тишина. Адам слышит ее ровное дыхание – вдох-выдох.

– Прошу тебя, – говорит он. И про себя тоже думает: «Прошу тебя! Просто скажи мне!»

– Почему ты поднял этот вопрос именно сейчас? – медленно спрашивает Ромилли.

– Сегодня утром я виделся с твоим отцом.

Адам видит, как она моргает, а затем с трудом сглатывает.

– И что?

– Он говорит, что жертв было больше.

– И ты ему веришь?

– Послушай, Ромилли… Я был там, в вашем бывшем доме. Вчера. Я никогда раньше этого не знал, но из твоей спальни очень хорошо виден сад. Как ты его там могла не заметить? Он наверняка тащил этих женщин прямо под твоим окном. – Адам тянется, чтобы взять ее за руку, но она отстраняется. – Пожалуйста, Ромилли. Ради них. Ради этих женщин.

Она качает головой.

– Неужели ты думаешь, что я этого не понимаю? Что я и сама каждый день не думаю про этих женщин? Нет, Адам… Все так, как я тогда сказала полиции. Я ничего не видела. Я ничего не знала. – Лицо у нее краснеет; она начинает всхлипывать, по щекам у нее катятся слезы. – И ты знаешь это, Адам… Ты в первую очередь. Я уже рассказала тебе все, что знаю.

Адам пристально смотрит на нее. Он верит ей, он должен верить. Альтернатива просто немыслима.

– Прости, – говорит он. – Зря я спросил. Но это дело, этот человек… Это сводит меня с ума… Ладно, забудь об этом. – Бросает взгляд на часы. Уже девять вечера, поздно. – А… а твой друг тут?

– Нет, он уехал погостить к какому-то приятелю на пару дней.

– Сейчас? – спрашивает Адам, не веря, что этот малый оставил свою подругу одну в подобной ситуации.