Убийство ради компании. История серийного убийцы Денниса Нильсена

Нильсен никогда не знал, когда случится следующее убийство. Он наивно (и отчаянно) надеялся, что каждое из них станет последним. Он утверждал, что никогда не ходил по пабам в поисках жертвы – с этим полиция охотно согласилась. Он лишь искал себе компанию: важно помнить, что больше людей ушло из его квартиры живыми, чем умерло от его рук. «Я никогда не решал убить кого-то заранее», – говорит он. Ключевое слово здесь «заранее»: какой период времени до убийства можно назвать «заранее»? Синклер был задушен куском струны с приделанным к ней галстуком – они были связаны вместе. Нильсен проснулся утром 27 января 1983 года и обнаружил в кресле мертвого человека, а на полу лежала удавка. Понимая важность этой детали, детектив Чемберс подробно его расспрашивал:

В.: Где вы храните этот кусок струны?

О.: Наверное, я сделал его той ночью.

В.: Когда именно?

О.: Той ночью. Больше некогда.

В.: Я собираюсь показать вам улику № BL/8. Вы говорите об этом?

О.: Да.

В.: Он сопротивлялся?

О.: Не знаю. Я думал, это будет быстро. Наутро всегда видно, была ли борьба, потому что всюду в беспорядке валяются вещи – но тем утром ничего такого я не заметил. Все лежало на своих местах.

В.: Иными словами, эту струну вы сделали с единственной целью: убить человека.

О.: Я не помню, как делал ее. Кусок галстука пропал.

В.: Где он?

О.: Я не знаю.

В.: Вчера вы сказали мне, что убили трех человек в этой квартире и что Стивен Синклер был последним. Пользовались ли вы этой удавкой для убийства первых двух?

О.: Нет, потому что тогда сочетания струны и галстука еще не существовало. Утром, когда я встретил Синклера, галстук висел у меня в шкафу.

В.: Чем вы убили других двух?

О.: Ремнем или носком, что-то вроде этого. Я не уверен.

Чемберс пытался установить, сколько времени потребовалось Нильсену, чтобы сделать орудие убийства – связать галстук и струну. В какой-то момент перед убийством он наверняка понял, что должно произойти, и подготовился. Насколько заранее он это сделал? Он не говорит, утверждая, что вплоть до следующего утра не знал даже, была борьба или нет. Другие убийства Нильсен совершил руками, при помощи обычного галстука или случайного предмета под рукой – проводом от наушников или куском обивочной ткани. Эти орудия не нужно изготавливать заранее, так что в момент убийства он мог действовать импульсивно, без подготовки.

Не волновался ли он, что опьянение может спровоцировать еще один случай? «Когда я пил, все прочие убийства вылетали у меня из памяти». Тогда почему одни становились жертвами, а другие уходили от него нетронутыми, учитывая, что ни один из них при жизни не был для него сексуально привлекательным объектом или сексуальным партнером? И почему только шестеро из них стали таковыми после смерти? «Я не могу придумать себе определение! – пишет он. – Я не могу этого понять».

Почему же, если насилие столь противно его принципам, инстинкту и природе, он все-таки убивал? По его словам, он представлял собой самого не подходящего на роль убийцы человека. Это случалось у него как будто «по капризу природы».

Хотел бы я, чтобы существовал, так сказать, четкий мотив, – по крайней мере, тогда я смог бы осознать суть проблемы. Сексуальный маньяк? Я могу солгать и сказать, что они отказывали мне в сексе, и тогда я убил их. Но это неправда. Кража? Нет, невозможно. Садизм? Нет, мысль о причинении боли другим мне неприятна. Некрофилия? Мысль о том, чтобы осквернить святость мертвого тела сексом, меня совершенно не заводит[18]. Ненависть или месть? Нет, я не помню по отношению к ним никакой ненависти. Безумие? Нет, я не чувствую себя безумным. Временное помешательство? Возможно, но подобное пьяное помешательство могло бы прекратиться, если бы я прекратил пить. Кем я точно являюсь – так это совершенно безответственным человеком.