Убийство у камина

Он вставил ключ в замок, а она осталась позади, совсем рядом. Он ожидал встретить в холле резкий затхлый запах, но едва почувствовал его. Пространство пересекали лучи света, проникавшие сквозь пыльные окна и в которых плясали пылевые пятнышки. Люция Джо споткнулась, зацепившись каблуком своего ботинка за старый ковер, покрывавший кафельный пол. Инстинктивно он протянул руку, чтобы удержать ее, и при этом почувствовал прикосновение ее правой груди к его руке. – Будьте осторожны! – сказал он, не глядя на нее. Своим туфлем она подняла небольшое облако пыли и нервно рассмеялась. Возможно, это был просто смех, но он не мог различить его, потому что все еще чувствовал мягкую тяжесть ее груди на своей руке, как будто Люция не спешила от него отходить. – Это место очень плохо проветривается, -сказал он. Это заставляет меня кашлять. Это та комната, где было совершено убийство. – Она открыла дверь, и он увидел еловый дощатый пол, мраморный камин и большие выцветшие пятна на стенах, в тех местах, где когда-то висели картины. С одной стороны была лестница, а напротив кухни, где бедняжка Милана готовила обед в то воскресенье. Я бы предпочел не подниматься, – быстро сказал он. Слишком жарко и много пыли, вы испачкаете платье. Он глубоко вздохнул, отодвинулся от нее и прислонился к каминной полке очага. Здесь, прямо на этом месте, именно там хозяйка впервые получила первый удар топором; там должно было быть ведро с углем, и все это место забрызгано кровью. Раздраженным тоном он добавил: – место преступления. Она прищурилась и подошла к окну. Тишина становилась невыносимой, и он подыскивал слова, чтобы заполнить ее. Такое место поддавалось всевозможным отзывам, которыми могли обменяться даже простые знакомые. Полуденное солнце точно отбрасывало тень Люции. Она была похожа на фигуру, вырезанную из черной папиросной бумаги, и он почувствовал желание упасть на колени и дотронуться до нее, в уверенности, что это все, на что он способен.

Это она нарушила молчание. Он не переставал думать о том, что она может сказать, но, конечно, не ожидал этого. – Вы очень похожи на своего сына, или наоборот.

Напряжение спало. Он чувствовал себя обманутым и раздраженным.

– Я не знал, что вы его знаете, – сказал он.

Она не ответила. В ее лазах появился игривый блеск.

– Вы не сказали мне, что ваш сын работает в газете.

Арчири почувствовал тошноту. Должно быть, она была там, когда Герберт пошел брать интервью у Фонитора. Должен ли он поддержать своего сына в его лжи? – Он очень похож на вас, – продолжала она. Хотя, я не догадывалась об этом, пока он не ушел. Поэтому, подумав о его внешности и имени, я предположила, что Боумен-это псевдоним, который он использует, когда пишет для газеты, да? я правильно поняла? Форитон еще этого не понял.

– Я не понял одного, – начал Арчири. Ему было не понятно, придется ли ей все объяснять. Леди родственница…

Она рассмеялась, но перестала это делать, когда заметила смятение на лице Арчири.

– Думаю, мы оба обманули друг друга. Я не сказала Вам, что я под другой фамилией работала, когда была моделью. Он обернулся и прижал потную ладонь к мрамору. Люция сделала шаг к нему и окутала его запахом своих духов. – Паула Сайс была родственницей, которой принадлежал этот дом и которая похоронена на кладбище, которое мы недавно посещали? – Арчири не пришлось ждать ее ответа, он почувствовал ответ в ее взгляде. – Я не могу объяснить, как я мог быть таким глупым. – Это было еще хуже, я сделал глупость. Что она подумает завтра, когда выйдет газета? Смущенный, он молился глупой молитвой, моля Бога, чтобы Герберт не обнаружил ничего компрометирующего в Люции. Вы меня простите?

– Мне нечего вам простить, не так ли? – Она выглядела растерянной, и это неудивительно. Он попросил у нее прощения за оскорбление, которое ей еще не нанесли. Я так же виновата, как и вы. Не знаю, почему я не сказала Вам, что меня зовут Люция. Она сделала паузу, а затем продолжила: – Это было не намеренно. Это была случайность. Мы танцевали… к нам подошел другой человек… такое бывает. Он поднял голову и слегка покачал ею. Затем он отошел от нее, направляясь в вестибюль.

– Вам нужно ехать в Стове, если я не ошибаюсь. Это было очень мило с вашей стороны, когда вы привезли меня сюда.

Она стояла прямо перед ним, держа его за руку.

– Не надо, – сказал он. Что он должен был сделать? Ничего, абсолютно ничего. Это была просто… социальная ошибка.