Убийство у синего моря

Мы останавливаемся перед мужской раздевалкой. Дверь открыта и слышно, как в душе капает вода. Не считая этого, в помещении царит полная тишина. Такое чувство, что мы здесь совершенно одни.

Я провожу рукой по своим спутанным волосам и твердо смотрю Адаму в глаза.

– Разумеется, нам не хочется, чтобы она оказалась убитой.

– Уверена? Я сомневаюсь, что могу тебе верить.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я думаю, что мы…

– Я не собираюсь с тобой из-за этого ссориться, Адам. Нет уж, уволь. Я знаю, что мы любопытны, но если сейчас мы имеем дело только с несчастным случаем, а вовсе не с преступлением, то что плохого в том, если мы выясним кое-какие факты? Я – криминальный репортер. Рози – бывший полицейский. Чего ты так всполошился?

Адам делает ко мне шаг, и внезапно я чувствую его горячее дыхание на своем лице.

– Чего я так всполошился, спрашиваешь ты?

В стене рядом с нами шумят трубы. На верхнем этаже раздаются чьи-то шаги. В остальном же совершенно тихо.

Когда он делает ко мне еще один шаг, я уже могу услышать свое собственное дыхание. Не знаю, о чем он сейчас думает. Прежде мы уже говорили с ним на эту тему. Однажды мы даже из-за этого поругались. Когда я прошлым летом влезла в расследование обстоятельств гибели Каролины Аксен. Адам счел меня тогда глупой и безрассудной пигалицей, которая своим вмешательством затрудняет работу полиции.

Его волосы до сих пор влажные от дождя – с челки падает капля и приземляется на обтягивающую грудь белую рубашку. Я позволяю своему взгляду скользнуть чуть дальше вниз, на живот, и нервно сглатываю. Поднимаю голову и натыкаюсь на его взгляд. И на этот раз его голос звучит мягче:

– С чего ты решила, что я всполошился?

Перед глазами снова промелькнула подвеска, лежащая на ночном столике. Сабина. Но я все равно не могу удержаться. Я подаюсь вперед и целую его большие горячие губы.

На какую-то долю секунды я не знаю, чего мне ожидать.

После той летней ночи между нами все так ужасно запуталось.

Это очень сбивает с толку, когда не знаешь, чем ты на самом деле занимаешься. Когда не знаешь, о чем думает твой партнер. Неужели сейчас он отпрянет? Только не это. Но Адам не медлит с ответом – внезапно его пальцы запутываются в моих волосах, его широкое тело вжимается в мое в неясном свете, пробивающемся из коридора.

– Идем, – говорит он.

Его горячая рука хватает мою, и он тянет меня в мужскую раздевалку. Когда дверь за нашими спинами захлопывается, ему требуется всего несколько секунд, чтобы освободить меня от одежды. А вдруг сейчас кто-нибудь войдет? А вдруг нас здесь обнаружат? О боже, Адам же полицейский. Можно ли ему вообще так поступать?

Все эти мысли делают происходящее еще более возбуждающим. Я стягиваю с него сырые от дождя брюки, и он вжимает меня в кафельную стену.

Все происходит так быстро и одновременно так медленно. Идеально.

Он и сам идеален. Прямо в эти мгновения он совершенно идеален.

Кафель царапает мне спину, но это пустяки.

Потому что я хочу, чтобы все происходило именно так.

Глава двадцать восьмая

Портраш, Северная Ирландия

Элла мчится сквозь водяную завесу по блестящим от дождя улочкам Портраша. Выбегая из дома, она даже не успела накинуть на себя куртку. Неизвестный быстр, но Элла тоже не отстает. Их шаги эхом отдаются в ночи, и с каждой секундой расстояние между ними сокращается.

Ты не знаешь, что я занимаюсь бегом, думает Элла. Откуда тебе это знать, придурок чертов. Я с легкостью могу нагнать тебя. Ты не уйдешь от меня.

– Стой! – велит Элла.

Ее тело пробирает дрожь, когда она слышит свой безумный крик, отскакивающий эхом от серых домов, в которых погашен свет.

– Стой, я сказала!

Неожиданно мужчина сворачивает с главной улицы и бросается в переулок. Элла бежит следом, срезая путь по сырому газону. Внезапно до нее доходит, что они бегут в тупик. Неужели тот, кого она преследует, не понимает этого? Или он собирается перемахнуть через ту высокую стену, что маячит впереди, за парой мусорных контейнеров? Подобный фокус Элле не под силу. Мужчина выше ее ростом.

У самой стены незнакомец внезапно останавливается и медленно поворачивается к Элле. Его лицо скрыто капюшоном толстовки, по которому стекают капли дождя. Элла тоже останавливается. Сердце колотится в груди. Злость по-прежнему сильнее страха. Вооружен ли он? А вдруг у него в кармане спрятан острый нож?

Она делает шаг к нему.

– Кто ты? – шипит она. – Кто ты, черт дери, такой?