Убийство в Кантоне

Он направил лампу на противоположный конец перехода. Оттуда тоже спускалась лестница, но не доносилось ни звука. Он поставил лампу на пол, перешагнул через тело мертвого араба и принялся вытягивать тонкий шнур, привязанный к железному крюку над подоконником, медленно поднимая бородатого незнакомца. В окне появилось чудовищно перекошенное лицо, кровь сочилась из оскаленного в жуткой гримасе рта.

Цзяо Тай втащил еще теплое тело и положил на пол, рядом с арабом. Петля глубоко впилась в жилистое горло, шея, похоже, была сломана. Цзяо бросился вниз по лестнице в другом конце перехода. Пролетев с полдюжины ступенек, он увидел низкую дверь. Цзяо Тай бешено застучал по створке. Не дождавшись ответа, он обрушился на нее всем телом. Старые, изъеденные жучком доски затрещали, и, осыпаемый щепками, он ввалился в полутемную комнату под грохот горшков и мисок.

Он молниеносно вскочил на ноги. В центре маленькой комнаты съежилась старая арабка, в безмолвном ужасе разинувшая беззубый рот. Медная масляная лампа, свисавшая с почерневших от времени стропил, осветила молодую арабку, сидевшую в углу на корточках с младенцем у груди. С пронзительным визгом она прикрыла обнаженную грудь рваным покрывалом. Цзяо Тай уже открыл рот, чтобы потребовать у них ответа, но тут распахнулась дверь напротив и в комнату, размахивая кривыми кинжалами, ворвались два худых араба. Они остановились как вкопанные, как только Цзяо Тай, распахнув полы куртки, явил на свет золотой знак на груди.

Пока арабы мялись в нерешительности, третий, который был куда моложе, оттолкнул их и пошел на Цзяо Тая, вопрошая на ломаном китайском:

— Вы зачем, господин начальник, врываетесь на половину наших женщин?!

— Два человека убиты в этом переходе. Говори! Кто сделал это? — рявкнул Цзяо Тай.

Юноша окинул мрачным взглядом выбитую дверь.

— Что происходит в переходе через улицу, нас не касается.

— Он ведет в ваш дом, сукин ты сын! — взревел Цзяо Тай. — Там два трупа, ты что, не понял? Отвечай, не то я вас всех арестую и допрошу под пыткой!

— Если вы приглядитесь, господин, то увидите, что дверь, в которую вы вломились, не открывали годами.

Цзяо Тай обернулся. Деревяшки, о которые он споткнулся, оказались обломками высокого буфета. Хватило одного взгляда на пыль у зиявшего дверного проема и ржавый замок, который он только что выбил, чтобы понять, что парень прав. Дверью, ведущей в переход, давным-давно не пользовались.

— Если кого-то и убили в переходе над улицей, — продолжал юноша, — то сделать это мог любой прохожий. В него ведут лестницы с обеих сторон, а двери внизу, насколько мне известно, никогда не запирают.

— Так зачем же нужен этот переход?

— Еще шесть лет назад мой отец, купец Абдалла, владел и домом напротив. Но когда он продал его, дверью в проход перестали пользоваться.

— Вы что-нибудь слышали? — обратился Цзяо Тай к молодой женщине.

Она молчала, непонимающе уставив на него полные ужаса глаза. Но когда юноша торопливо перевел ей вопрос, женщина решительно замотала головой.

— Стены толстые, — сказал молодой араб, — а так как перед той старой дверью стоял буфет…

Он красноречиво воздел руки.

Оба других араба сунули кинжалы за пояс. Пока они перешептывались, старая карга вышла из оцепенения и пронзительно заверещала по-арабски, тыча пальцем на валяющиеся под ногами обломки.

— Передай ей, что все возместят! — сказал Цзяо Тай. — И иди со мной.

Он наклонился и прошел в дверной проем, юноша следом. В переходе Цзяо Тай показал на мертвого араба:

— Кто этот человек?

Юноша присел на корточки возле трупа.

Бросив взгляд на перекошенное лицо, он стал очень внимательно рассматривать шелковый шейный платок, затянутый на горле мертвеца. Затем он прошелся проворными пальцами по складкам тюрбана. Встав, он медленно проговорил:

— У него нет ни денег, ни бумаг. Прежде я никогда его не видел, но он, должно быть, из Северной Аравии — они там мастера в метании короткого копья. — Протянув платок Цзяо Таю, он продолжил: — Но убил его не араб. Видите этот маленький серебряный слиток в узелке на краешке платка? Он для тяжести, чтобы душителю было сподручнее захлестнуть шею. Оружие труса. Мы, арабы, сражаемся копьем, саблей или кинжалом — во имя вящей славы Аллаха и его пророка.

— Воистину, — буркнул Цзяо Тай, задумчиво глядя на трупы.

Теперь он представлял себе, как все произошло. Араб намеревался прикончить не только бородатого незнакомца, но и его самого. Поджидая их, он залег в переходе у окна. Он дал Цзяо Таю пройти под переходом, а когда бородатый незнакомец остановился в ожидании, злодей набросил ему удавку на шею и мощным рывком вздернул над мостовой. Затем он намотал на крюк свой конец шнурка и взялся за копье. Но когда он уже готов был распахнуть окно напротив и метнуть дротик в спину второй жертвы, некто третий удавил его сзади платком и сразу смылся.

Цзяо распахнул окно и выглянул на улицу.