Убийство в Кантоне

— Стоя там и колотя в эту треклятую дверь, я, должно быть, представлял собой идеальную мишень. А столь тонкому острию не помешала бы и кольчуга! Этому неизвестному благодетелю я обязан жизнью. — Цзяо Тай повернулся к молодому арабу. — Распорядись, чтобы кто-нибудь сбегал на главную улицу и нанял большой паланкин!

Пока тот кричал что-то в проем с остатками двери, Цзяо Тай осмотрел труп бородатого китайца. Но на нем не было ничего, способного объяснить, кто же это такой. Цзяо уныло покачал головой.

Они ждали в молчании, пока не услышали снизу звонкие голоса. Цзяо Тай выглянул в окно и увидел четверых носильщиков с чадящими факелами. Взвалив мертвого китайца на плечи, он приказал юноше:

— Охраняй здесь труп своего земляка, пока за ним не явится стража. Тебе и всей твоей семье придется отвечать, если с телом что-нибудь случится.

С ношей на плечах он осторожно спустился по узкой лестнице.

Глава 3

Дао Гань вернулся к таможне. Пройдя под высокой аркой ее ворот, он какое-то время наблюдал за работниками, все еще усердно разбирающими груды тюков и ящиков. В воздухе стоял резкий запах заморских специй. Он вышел из таможни через заднюю калитку, задержал взгляд на своем убогом постоялом дворе и через южные ворота вошел в город.

Лавируя в густой толпе, он с удовлетворением отметил, что узнает большинство попадающихся ему на глаза крупных зданий. Несомненно, Кантон не слишком изменился за двадцать лет, прошедшие с тех пор, как он был здесь в последний раз.

Справа от себя он узнал большой храм, посвященный Богу войны. Выбравшись из толпы, он по широким мраморным ступеням поднялся к высокой надвратной башне. Двустворчатые ворота охраняли два массивных каменных льва, припавших к восьмиугольным пьедесталам. Как обычно, лев слева от ворот хмуро смотрел вниз, плотно сомкнув челюсти, а львица справа подняла голову с широко открытой пастью.

— Она эту свою окаянную пасть никогда не закрывает. Совсем как моя бывшая жена, будь она неладна!

Неторопливо пощипывая поредевший ус, он невесело улыбнулся, подумав, что за двадцать лет едва ли хоть раз вспомнил о своей неверной жене. Понадобилось вернуться в город, где в юности он прожил несколько лет, чтобы прошлое напомнило о себе. Он любил жену, а она подло его обманула и пыталась погубить, так что пришлось спасаться бегством. Тогда он поклялся вовсе избегать женщин и, решив отомстить миру, который теперь вызывал у него отвращение, стал странствующим мошенником. Однако потом он встретил судью Ди, который заставил его измениться и взял помощником, вновь пробудив интерес к жизни. Он служил судье Ди, пока тот был наместником в разных округах, а когда судья достиг своего нынешнего высокого поста в столице, Дао Гань стал главой его канцелярии. Кривая усмешка осветила вытянутое мрачное лицо, когда он самодовольно заявил львице:

— Кантон все тот же, но посмотри на меня! Я не только высокопоставленный чиновник, но и состоятельный человек. Весьма состоятельный, я бы сказал!

Поправив шапку, он надменно кивнул разъяренной каменной морде и вошел в ворота.

Проходя мимо храма, он заглянул внутрь. В мерцающем свете высоких красных свечей несколько человек ставили благовонные палочки рядом с теми, что уже горели в большой бронзовой курильнице на высоком алтаре. Сквозь густой голубоватый дым он едва различал массивную золоченую статую бородатого Бога войны, размахивавшего длинным мечом.

Дао Гань фыркнул, ибо с равнодушием относился к военному мастерству. Не было у него силы и стати его товарища Цзяо Тая, и оружия он никогда не носил. Но полное отсутствие страха и быстрый ум делали его не менее опасным противником. Он пошел дальше, обогнул храм и направился к задним воротам. Припомнив, что самый большой городской рынок расположен к северу от храма, он решил прогуляться по нему, прежде чем выйти на главную улицу, ведущую к губернаторскому дворцу.

Квартал за храмом состоял из бедных деревянных лачуг, наполненных криком и смехом. В воздухе стоял запах подгорелого дешевого масла. Впрочем, чуть дальше весь шум и гам неожиданно прекратился. Здесь все дома были заброшены, многие почти развалились. Однако штабеля новых кирпичей и большие бочки с известковым раствором, расставленные на равных расстояниях, указывали на то, что скоро здесь закипит стройка. Дао Гань то и дело оглядывался, но никого не заметил. Он шел не торопясь и, несмотря на удушливую жару, все плотней запахивал кафтан на костлявой груди.

Свернув в очередной переулок, Дао Гань услышал впереди гомон рынка и одновременно увидел в дальнем конце переулка явный непорядок.

Под свисавшим с обветшалого дверного косяка фонарем какие-то двое громил приставали к женщине. Подбежав к ним, он увидел, что один из громил сзади обхватил женщину за шею, удерживая при этом у нее за спиной ее руки. Второй негодяй, встав перед женщиной, разорвал на ней платье и тискал красивые груди. Когда он начал срывать с нее пояс, женщина принялась неистово пинать его по ногам. Но тот, что был сзади, запрокинул ей голову, а второй сильно ударил в живот.