Убийство в хондзине

— Я хотел бы кое-что спросить у всех вас, — сказал инспектор. — Кэндзо-сан когда-нибудь проводил время на каком-нибудь острове?

Итиянаги переглянулись.

— Хм. м… Рё-сан, что ты думаешь? — сказал Рюдзи. — Кэндзо вообще последнее время никуда не ездил, правда?

— Ну, не обязательно недавно, — поспешно вставил инспектор. — Это могло быть очень давно. Он посещал какой-нибудь остров? Оставался там надолго?..

— А, ну тогда, наверное, мог. В молодости мой брат любил путешествовать. Ходил во все походы, какие подвёртывались под руку. Но какое отношение это имеет к его смерти?

Рюдзи выглядел озадаченным.

— Мы думаем, что связь с островом важна для раскрытия его убийства. Хорошо бы нам знать название конкретного острова. Упомянутого здесь.

Инспектор Исокава показал восстановленную записку.

— На этой бумаге написано чрезвычайно таинственное сообщение. Я прочитаю его. Прошу вас, сообщите мне, если это что-нибудь вам скажет.

Инспектор принялся громко читать послание. Когда он дошёл до последней фразы, «от того, кого вы зовёте своим Смертельным Врагом», раздался слабый крик. Это был Сабуро. Под проницательным взглядом инспектора и вопросительными взорами родственников он побледнел и занервничал, как преступник, пойманный с поличным.

Глава 7 Стратегическое совещание

Странное поведение Сабуро привлекло внимание всех, находившихся в комнате.

— Сабуро, ты что-то знаешь об этом письме? — с явным неудовольствием спросил Рюдзи.

Под давлением всеобщего внимания Сабуро растерялся.

— Я… я… — выдавил он, утирая пот со лба.

Взгляд инспектора Исокавы стал ещё более жёстким.

— Сабуро-сан, если вы что-либо знаете, то нужно говорить. Это крайне важно.

Строгий тон инспектор ещё сильнее выбил Сабуро из колеи, но, наконец, он заговорил.

— Та фраза в самом конце письма, я… я уже слышал её. Смертельный Враг. Видел эти слова.

— Видели? Где?

— В альбоме Кэндзо. Там было фото, так подписанное. Я… Без имени — просто «Мой Смертельный Враг»… Я тогда подумал, что эти слова странные, поэтому сразу их вспомнил.

Итого и Рёскэ потихоньку переглянулись. Рюдзи выглядел обеспокоенным. Из своего угла Гиндзо внимательно изучал всех троих.

— А где альбом, о котором вы говорите?

— Должно быть, в его кабинете. Мой брат всегда переживал, если трогали его вещи. Я случайно заметил фотографию.

— Госпожа Итиянаги-сан, вы позволите осмотреть кабинет?

— Разумеется. Сабуро-сан, покажи инспектору, куда идти.

— Я тоже пойду, — сказал, вставая, Рюдзин. Гиндзо также встал и последовал за ними.

Кабинет Кэндзо находился слева от входного холла главного дома, то есть в юго-восточном углу здания. Это была просторная комната, отделанная в западном стиле, площадью около двадцати квадратных метров, то есть в двенадцать татами, но её делила на две части тонкая перегородка. Меньшее из помещений использовал под свой кабинет Сабуро, имевший собственную дверь в северном конце комнаты. Значит, Кэндзо располагал площадью в восемь татами, или около тринадцати квадратных метров. Восточную и северную стены от пола до потолка скрывали книжные шкафы, полные иностранных книг. Под окном в южной стене стоял большой стол. Прямо посередине обеих комнат помещалась металлическая угольная печь.

— Сабуро-сан, где этот альбом?

— На этой полке… где-то тут…

Вещи, часто используемые Кэндзо, удобно располагались на книжной полке слева от стола. Там аккуратно выстроились в ряд альбом для фотографий, несколько томов дневника и газетные вырезки. Сабуро протянул руку за альбомом, но инспектор Исокава быстрым движением остановил его.

— Минуточку.

Инспектор остановился, изучая содержимое полки.

Похоже, Кэндзо скрупулёзно вёл дневник. Начав в 1917 году и продолжаясь до 1936, то есть прошлого, года, дневник занимал двадцать тетрадей, разложенных в хронологическом порядке. Более того, все они были выпущены одной и той же токийской компанией и имели одинаковые размер, переплёт и качество бумаги. Они многое говорили о Кэндзо.

Инспектор так близко рассматривал тетради, что практически подпёр лбом полку. Некоторое время он разглядывал их, а потом, нахмурившись, повернулся к остальным.

— Кто-то недавно рылся в этих дневниках. Три тома за 1924, 1925 и 1926 годы не на месте. К тому же, на остальных лёгкий слой пыли, а на этих нет. И есть ещё одна страннейшая вещь.

Инспектор Исокава предельно аккуратно снял три тетради с полки и показал каждую остальным. Гиндзо прищурился, чтобы лучше разглядеть, и был озадачен увиденным. Во всех трёх тетрадях не хватало страниц, явно вырезанных или вырванных. В тетради за 1925 год недоставало примерно половины листов. Переплёт почти выпадал.

— Взгляните. Эти страницы вырезали недавно. Скажите, сколько лет было Кэндзо между 1924 и 1926 годами?

— В этом году исполнилось сорок, значит, в 1924 году было двадцать семь, — ответил Рюдзи, посчитав на пальцах.

— Итак, это его дневники с двадцати семи до двадцати девяти лет. Что он тогда делал?