Убийство в Оптиной пустыни

16 августа 1993 года следователь Мортынов вышел с ходатайством к прокурору о продлении срока расследования и срока содержания под стражей Аверину. Ему еще надо было получить заключения экспертиз и в том числе стационарной судебно-психиатрической из Института Сербского; может, когда Аверин вернется, сделать с ним выход на место преступления — пусть покажет, как приехал, где ходил и поджидал, как напал, куда убегал, — и только потом закругляться.

Прокурор продлил сроки расследования и содержание под стражей на месяц, до 18 сентября 1993 года.

Мортынов немного отвлекся от дел, взял с угла стола залежавшиеся газеты.

Читал:

— «Бои на 12‑й заставе Московского погранотряда… шли с 4 утра до 8 часов вечера… застава отбивалась от превосходящих сил противника… не получала… подкреплений…» — пробегал взглядом, внутри ойкнуло: — А ведь где-то там служил Аверин.

Другую зазету:

— «Сегодня на территорию Абхазии… дополнительно введены вооруженные отряды “Мхедриони”… до тысячи человек…» Выдержат ли абхазы… «У села Шромы на высоте 920 м продолжаются… действия по овладению высотой»… Абхазы лезут вперед…

Рассматривал фотографию, на которой абхазские медсестры готовили бинты… Скольких они потом забинтуют…

Вокруг России полыхало.

6. Представление в УВД

При расследовании любого уголовного дела от следователей требовалось выяснять причины происшедшего и раздавать «всем сестрам по серьгам», из-за злонамеренного поведения которых или попустительства преступление стало возможным.

Мортынов понимал, что за грехи, повлекшие трагедию в монастыре, следовало наказать милицию. Его давно не удивляло поведение милиционеров, устранявшихся от охраны монастыря, той же паспортной службы, которая наплевала на блуждающих по монастырям странников, а работала как пожарники, когда огонь полыхнет. Если бы милиционеры не спали, Аверина схватили бы еще загодя, до его кровавого похода в обитель.

Мортынов собрался печатать представление.

Возник вопрос: кому писать? Можно было самому министру, если исходить из особой серьезности происшедшего. Но Мортынов понимал, что представление министру могут послать из Генеральной прокуратуры, а не из областной, и его могли отругать за то, что «прыгнул выше батьки», и поэтому напечатал:

«Начальнику УВД Калужской области

Генерал-майору милиции Астахову»

Он уже обращался в УВД, когда поступили сигналы о «банде в монастыре», и получил отписку

Тогда ничего не нашли.

Да и не искали! — чуть не вырвалось изнутри.

Но от безысходности он снова обращался в УВД.

Печатал дальше:

«Представление

об устранении причин и условий, способствующих

совершению преступления

В моем производстве находится уголовное дело… по факту умышленного убийства… трех священнослужителей… В совершении преступления обвиняется гр-н Аверин…»

Рука хотела допечатать: мог быть и организатор. Ведь приезжал к Аверину кто-то перед убийством. Кто-то высматривал вокруг звонницы. Кто-то задернул шторку в монастыре. Кто-то грозил произвести прокол темени золотым шомполом… Но этих людишек толком не искали, сначала свалили на БОМЖа, а, поймав Аверина, зациклились на нем. Его участие подтверждалось, но и другие могли помогать, содействовать, прикрывать отход. Так зачем над ними ломать голову? Она не выдержит, треснет. Эти рассуждения Мортынова ни к чему бы хорошему не привели, разве что вызвали втык от начальства: что выдумываешь, фантазер… Хватит волокитить, заканчивай скорее дело!

Печатал:

«…установлено… В 1991 году Аверин привлекался за хулиганство и покушение на изнасилование… признан невменяемым… направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу…»

За ним после этого милиция должна смотреть? Должна.

Печатал:

«…С августа 1992 года Аверин… хранил у себя дома в Волконске и носил при себе нож-кинжал…»

Куда милиция смотрит, если ненормальный ходит с кинжалом?

«С начала 1993 года он же изготовил из охотничьего ружья обрез и хранил у себя дома…»

А где была милиция?

«Примерно 13 апреля в мастерских колхоза “Дружба” он изготовил самодельный меч, которым совершил умышленное убийство…»

Что за это светит милиции?