Убийство в разгар зимы (сборник)

Это высказывание здорово польстило мистеру Саттерсуэйту – никто и никогда еще не говорил о скандалах в связи с его именем, ведь он был такой малозначащий. А здесь: и скандал, и герцогиня – просто восхитительно.

– Очень красочно, знаете ли, – сказала она. – Все эти разбойники и все такое… И, я слыхала, невероятно дешево. Мануэль сегодня утром вел себя совершенно недопустимо. Этих владельцев гостиниц уже давно пора поставить на место. Никто из приличных людей не будет у них селиться, если они будут продолжать в том же духе. Я сказала ему об этом совершенно прямо.

– Думаю, – сказал мистер Саттерсуэйт, – что мы сможем с комфортом добраться туда на самолете. Из Антиб.

– Наверное, это стоит совсем недешево, – резко заметила герцогиня. – Выясните, пожалуйста, хорошо?

– Ну конечно, герцогиня.

Мистер Саттерсуэйт все еще находился под влиянием ее лести, хотя было понятно, что его роль сводилась к роли шикарного курьера.

Узнав стоимость перелета, герцогиня решительно отбросила эту идею.

– Пусть не ждут, что я уплачу такие деньги за сомнительное удовольствие прокатиться на одной из их опасных штучек.

Поэтому они воспользовались пароходом, и следующие десять часов мистер Саттерсуэйт провел в условиях полного отсутствия какого-либо комфорта. Все началось с того, что, узнав, что пароход отходит в семь вечера, мистер Саттерсуэйт почему-то решил, что на борту их накормят обедом. Но ни о каком обеде речь не шла. Пароход был крохотным, а море – неспокойным. Ранним утром следующего дня мистер Саттерсуэйт был доставлен в Аяччо скорее мертвым, чем живым.

В отличие от него, герцогиня выглядела абсолютно свежей. Она ничего не имела против дискомфорта, если это позволяло ей сэкономить деньги. Она с энтузиазмом изучала берега залива, заросшие пальмами и освещенные светом восходящего солнца.

Казалось, все население острова высыпало на берег, чтобы понаблюдать за прибытием парохода. Спуск трапа сопровождался взволнованными криками и массой рекомендаций.

– On dirait, – сказал грузный француз, который стоял рядом с ними, – que jamais avant on n’a fait cette manoeuvre là![50]

– Моя горничная всю ночь страдала от морской болезни, – пожаловалась герцогиня. – Эта девица – полная дура.

Мертвенно-бледный мистер Саттерсуэйт слабо улыбнулся.

– Я называю это бесполезным переводом приличной еды, – грубовато продолжила герцогиня.

– А она что, что-нибудь ела? – поинтересовался мистер Саттерсуэйт с завистью.

– Я случайно захватила с собой несколько бисквитов и плитку шоколада, – пояснила герцогиня. – Когда стало понятно, что обеда мы не получим, я отдала все это ей. Эти низшие классы обычно так возмущаются, когда остаются без пищи…

Триумфальные крики возвестили о том, что трап наконец спущен. Толпа, похожая на хор разбойников из голливудского мюзикла, хлынула на палубу и стала предлагать прибывшим свои услуги, силой отбирая у них ручную кладь.

– Пойдемте, Саттерсуэйт, – скомандовала герцогиня, – мне необходимы кофе и горячая ванна.

Мистер Саттерсуэйт был с ней полностью согласен. Однако ему опять не повезло. В гостинице их встретил беспрерывно кланяющийся владелец, который провел их в комнаты. В номере герцогини существовала собственная ванная комната. А вот мистера Саттерсуэйта провели в ванную, которая находилась в чужой спальне. После этого ожидать, что в гостинице будет горячая вода в такое время суток, было совершенно бессмысленно. Позже ему удалось выпить невероятно крепкий черный кофе, который ему подали в кофейнике без крышки. Ставни и окна в его номере были распахнуты, и комната была наполнена чистым, до скрипа, утренним воздухом, полным упоительных ароматов. День состоял из ослепительных оттенков синего и зеленого цветов.

Официант жестами привлек его внимание к видам за окном.

– Аяччо, – произнес он торжественно, – le plus beau port du monde![51] – И неожиданно исчез.

Любуясь глубокой синевой залива, раскинувшегося на фоне гор со снежными вершинами, мистер Саттерсуэйт готов был с ним согласиться. Он допил кофе, лег в постель и мгновенно уснул.

За завтраком герцогиня была в очень хорошем настроении.

– Это именно то, чего вам так не хватало, Саттерсуэйт, – сказала она. – Поможет вам изменить свое пронафталиненное чопорное поведение. – Она обвела лорнетом комнату. – Клянусь, вон сидит Наоми Карлтон-Смит.

Она указала на девушку, которая в одиночестве сидела за столом у окна. У нее были сутулые плечи, и она сидела вся согнувшись. Казалось, что ее одежда сшита из какого-то подобия коричневой мешковины. Черные волосы были не прибраны.

– Художница? – спросил мистер Саттерсуэйт. Он всегда легко определял профессии людей.

– Вот именно, – кивнула герцогиня. – По крайней мере считает себя таковой. Я знаю, что она обретается в каком-то богом забытом месте. Бедна, как церковная крыса, горда, как Люцифер, и жуткая зануда, как и все Карлтон-Смиты. Мы с ее матерью кузины.

– Значит, она относится к ноултонской ветви?

Герцогиня кивнула.