Убийца яутжа (СИ)

Семьдесят, восемьдесят, девяносто лет? Яутжа живут несоизмеримо дольше. Когда Рената состарится, он ещё будет в расцвете лет. Он увидит ее смерть.

На Яутжа Септима редким наложницам знатных хищников делают регулярные инъекции. Они позволяют продлить качество жизни и сохранить здоровье на долгие годы, отложив старость и смерть. Но для него и для Ренаты это недоступно.

Так может, не портить ей жизнь и просто исчезнуть? Она ещё очень молода, она может встретить хорошего умана, завести с ним семью и родить потомство. Это можно было бы назвать хорошим исходом всех событий.

Не нужно было тогда поддаваться соблазну! Он должен был просто вернуть ее в город, откуда она родом, и уйти. Вернуться к Патрону. И жить спокойно и размеренно.

Там он хотя бы знал, что ему делать и что его ждёт. Здесь — нет. Свобода, о которой он порой думал, тяготила его. Сказать откровенно, свободным он никогда не был.

Он был не волен выбирать свою судьбу, будучи изгоем, и рано или поздно его бы ждали смерть или подчинение.

Возможно, уйди он сейчас, он бы нашёл на одном из рубежей таких же изгоев, как он. Может, он бы даже смог найти себе подобную самку, своего вида.

Тряхнув головой, он отверг эту мысль и отвернулся от ночного неба.

Он подумает обо всем позже… а пока — просто поужинает и ляжет спать, чтобы ночь прошла быстро и не оставила времени на выбор.

Он встряхнулся, вышел из-под потока воды в душе и прошёл к раковине. Вчера он убрал с пола осколки, но стеклянные крошки ещё поблёскивали на полу. Киан’дэ надел кожаные штаны, поверх закрепил чёрный саронг, уже превратившийся в лохмотья, и натянул на руки перчатки. Зачем он это делает? Прячет метки. А ещё? По привычке, чтобы не оставить следов.

В складках саронга не видно всего оружия, которое он носит при себе. Закрытая одежда говорит о его статусе: воины такого не признают, им достаточно лёгких доспехов, прикрывающих только жизненноважные органы. Но Киан’дэ — не воин.

Складки саронга и рваные уже от времени края его робы движутся вместе с ним во время боя, так что некоторые удары маскируются при помощи летящей ткани. Багровая кожа и татуировки делают его приметным, но одеяние все скрывает.

Он накинул на плечи длинную тунику без рукавов, подвязал ее кожаным поясом и повесил на него кнут, нож и — уже на бёдра — пару чёрных бластеров нового прототипа. Он не имел права носить наручные клинки, телескопическое копье и плазмапушку, но его оружие было ничуть не хуже вооружения обычного Охотника.

Киан’дэ про себя звал их «классиками» и относится к ним бездушно, потому что и для него они были чем-то вроде трудных мишеней. Он повёл левой рукой, разрабатывая ее: вчера при тренировке будто мышцу защемил. Думал, спазм пройдёт в горячей воде, но нет.

Киан’дэ не стал прятаться под накидкой, спокойно выйдя из отсека и направляясь к столовой. Он был не столько голоден, сколько хотел ещё раз удостовериться, что на платформе никто не заметил искусно замаскированных бомб.

Все должно быть спокойно.

Он поднялся на нужный ярус, встал в очередь и прислонился к стене спиной, скрестив на груди руки.

Это место подобно улью. Изгои, классики, новоприбывшие яутжа… Киан’дэ понимал, что не все заслуживают смерти, но думать об этом было слишком опасно.

Он должен сделать свою работу.

Все эти создания — шестеренки одного механизма, который он ненавидит, и если ему нужно обагрить их кровью свои руки и взять на себя сотни пусть и невинных жизней…

Сотней больше, сотней меньше. Он глухо хмыкнул.

Да когда его вообще это волновало? Чем больше их сгинет в этом адском котле, тем лучше. Киан’дэ сощурился, удовлетворённый своей пока ещё не сверившейся местью, и подумал, что нынешний бой он завершит с блеском.

Очень рискованный бой, как нарочно, ждал его именно сегодня. Назывался он «ката-хви’и-ко», что переводилось с яутского очень просто: «бой в связке».

Такие бои устраивались около двух раз в сезон, но Киан’дэ сражался на платформе не так давно, чтобы застать хоть один. И сегодня, словно согласно знаку судьбы, он должен был сам поучаствовать в этой драке.

Киан’дэ не знал, кем именно будет его напарник — и никогда, откровенно говоря, не дрался с кем-то в паре. Он привык всегда и везде полагаться только на себя, так что сегодня ему придётся нелегко.

Он терпеливо ждал, пока уманские женщины нанесут на его тело рисунки при помощи светящейся белой краски.

Каждого чемпиона готовили в отдельной комнате: хранили в секрете, с кем предстоит драться. Хищник, однако, думал совсем о другом, пока две уманки закончат с ним.

Они вынудили его снять доспех и робу, робко поясняя, что так велели устроители, и что «бой в связке» всегда проходит без верхнего доспеха.

Киан’дэ заметил их взгляды на своих метках, но даже бровью под маской не повел. Он был погружён глубоко в свои мысли и не сразу услышал слова высокой уманки:

— Господин!.. — повторила она. — Господин. Мы уже закончили. Пожалуйста, пройдите к четвёртому выходу.