Убийца яутжа (СИ)

Удар, ещё, еще… Киан’дэ порядочно устал. Охотник мощно ударил его в челюсть, и Киан’дэ опрокинулся на спину, но тут же прыжком встал и ушёл на порядочное расстояние от яутжа, разворачиваясь к нему лицом и в ожидании сжимая в руках глефу.

Очевидно, это позабавило и расслабило Охотника.

— Даже Дурная кровь не сбегает во время драки, — тихо сказал он. — Ты не воин. Ты бесчестный рубака. Теперь у меня нет уважения: трус его недостоин.

Киан’дэ затаил дыхание, напрягшись. А Охотник с разбега атаковал, нанося один за другим мощные удары, которые Киан’дэ, разворачиваясь то одной стороной, то другой, отбивал, уходя все дальше по арене. И наконец, улучив момент, он поднырнул совсем близко от копья… и пронзил грудь врага изогнутым лезвием глефы.

Копьё прошло так близко от него, что ещё немного — и он бы оказался нанизанным на острие. Но телескопическое древко выскользнуло из рук Охотника, и он рухнул в песок, подрагивая всем телом.

БАМ!

Ещё один сигнал смерти.

Киан’дэ осмотрелся… Остался только он и еще один яутжа.

Противник осторожно обошел кругом Киан’дэ, выставив против него боевые наручи. Он не был похож на Охотника, так откуда у него такое уникальное оружие?

Киан’дэ решил не задаваться ненужными вопросами, мотнув головой и сосредоточившись на бое. Он посмотрел на небо над головой. Утро предстало кровавым рассветом и пеленой серых облаков. Кажется, они вспухли дождем, отяжелели от напитавшей их воды, повисли угрозой над этой платформой.

Киан’дэ напрягся, удобнее встав в песке и выжидая.

Так или иначе, кому-то из них нужно было атаковать.

Стиль боя этого яутжа сказал сам за себя. Скорее всего, он прежде был Охотником, притом весьма неплохим. Он ловко наскочил на Киан’дэ, и тот едва успел увернуться, отвел глефу назад и уже был готов к следующему удару.

Люди, яутжа — все смешалось цветным калейдоскопом пестрых лиц и громких голосов. Он устал, очень устал. Пора было со всем этим заканчивать.

Киан’дэ остановился, видя, как налетает на него яутжа, сгруппировавшись. Убийца уклонился от рубящего удара, парировал и быстро начал отражать удары.

Усталость, даже не физическая, а моральная. Впервые захотелось отрешиться от всего, просто по щелчку получить желаемое и навсегда уйти. Он смотрел в карие яростные глаза своего врага и понимал, что не чувствует ничего по отношению к нему. Ни ненависти, ни злости, ни боли.

Его враг слишком размыт и обширен. Его в общем-то и вовсе нет — слишком много тех, кто не был похож на него. На кого не был похож он.

Получается, он записал себе во враги весь мир? Но как с этим жить? И как жить с этим Ренате?

Все это поднялось в его душе, перевернуло его и вдруг ударило в него больнее, чем любой клинок.

С коротким рыком, больше похожим на стон, Киан’дэ завершил бой в два удара, тяжело дыша и опустив плечи. Он стоял над телом обезглавленного яутжа, плеснувшего зеленым твеем на песок, и чувствовал, что весь дрожит.

Ему захотелось уйти отсюда. Он с ненавистью посмотрел на поднявшиеся трибуны и скривился, когда увидел себя на гигантских экранах. Он напомнил себе еще раз, ради кого делает все это, и взял себя в руки, но понял, что досыта умылся кровью своих врагов.

… но он не знал, какие планы у Кетану были на него.

Ane Brun – The Light From One

Мы с Джоэль очень удивились, когда спустя три или четыре дня после тех странных торгов нас неожиданно конвоировали в совершенно новую, изолированную от всех комнату, спартански обставленную, но свою!

Это было просто поразительно. Вдобавок, нам выдали чистую и новую одежду вместо той, что была на нас.

— Что происходит? — тихо спросила у меня Джоэль, явно опасаясь, что нас прослушивают.

Мне же было все равно. Сбежать отсюда мы не могли, особого плана не было. Я пожала плечами.

— Откуда я знаю.

— Но ты уже была в плену! Дважды! — напомнила мне подруга.

— Да, но не в таких обстоятельствах. — Я обвела глазами комнату и тихо вздохнула. — Есть у меня предположение, что нас выкупил какой-нибудь богатый или знатный яут и просто «отложил» нас на время, как вещи откладывают в магазине, понимаешь?

— А что, так можно? — округлила глаза Джоэль.

Она сидела на своей койке, прикрепленной к стене, и обнимала руками колени, а я подумала о том, о чем так любила думать в последние несколько дней. Быть может, это Киан’дэ пришел к нам на выручку?

За него я очень беспокоилась. Зная его характер, он никогда не оставит нас в беде, скорее погибнет сам. Если он не прилетел за мной до сих пор, значит, с ним что-то случилось!

От этой мысли хотелось отрешиться, словно ее и не было, но она все точила и точила меня, сверлила в висках и не оставляла, затихая только, когда мы разговаривали с Джоэль.

За столько времени, проведенного в камере, мы успели рассказать друг о друге практически все. Никаких тайн не осталось, и это было хорошо. Мне казалось, что Джоэль непомерно много разговаривала для того, чтобы не думать о судьбе Эрика. Она понимала, что брата может больше не быть в живых, и это ранило ее так же, как мои мысли о Киан’дэ.