Убийца яутжа (СИ)

По нему прекрасно видно, кто он такой. Отрезанные валары, символы на теле, специальная маска и первоклассное оружие из редких материалов, которое не расплавишь даже кислотной кровью ксеноморфа. Так снаряжают только убийц, самых презираемых из всех хищников.

Киан’дэ спокойно ест, приподняв край маски и накинув на голову капюшон, когда к нему подходит один из уманов с переводчиком-наушником.

Киан’дэ молча опускает маску и смотрит на человека, отодвигая от себя плоскую тарелку.

— Для вас просили передать, — вежливо произнёс уман. — Вы сражаетесь завтра вместо одного из чемпионов. Он добровольно отказался от боев.

Киан’дэ кивнул, прищурившись и мысленно раздумывая об оружии, которое он возьмёт с собой. Правила гласят, что он не должен повторяться подряд… то есть, свои лезвия он взять уже не сможет. Значит, нужна глефа — пусть будет она, ее он использовал уже давно.

Ни слова больше не сказав, человек ушёл, а Киан’дэ услышал с соседнего стола:

— Вот потеха будет завтра, когда выпустим кишки этому самовлюблённому болвану. К’житов упырь, он меня долго раздражал, — тихо сказал один из высоких яутжа-изгоев.

Киан’дэ не таясь ухмыльнулся, пристально глядя на самоуверенного хищника и чуть склонив маску.

Сказанное им только подзадорило убийцу. Только что этот молодчик подписал себе смертный приговор. Киан’дэ пообещал ему в мыслях, что бой будет коротким… но жестоким. И быстрой смерти пусть не ждёт.

Киан’дэ поднялся со своего места, нарочно пройдя мимо хищника так, чтобы задеть его.

Прикрыв глаза, он слушал напряжённую тишину и знал, что сегодня отдохнёт от тренировок. Завтра — один из решающих боев. И он к нему готов.

Друзья! Слушаем под музыку — Five Fingers Death Punch / M.I.N.E.

Провернув в руке острую глефу, Киан’дэ опустил ее в специальные заплечные ножны. Он натянул на руки короткие кожаные перчатки, затем поудобнее перестегнул маску и повёл шеей, проверяя, не перетягивают ли ее ремни на спине.

Порванная в лоскуты чёрная роба, опускавшаяся ниже бёдер, оплела ноги, когда он двинулся вперёд, слыша громоподобный сигнал. Это значит лишь одно: ему пора.

Киан’дэ поправил ремешок на плече, глядя вперёд и не видя никого и ничего, кроме песка и многоголосой, сторукой толпы, скандировавшей его номер и ещё — имя его противника.

Кто из них сегодня выйдет победителем и выживет, ещё предстоит узнать. Но сейчас Киан’дэ, едва выйдя на арену, принялся внимательно рассматривать повисшие в воздухе ложи, где, может быть, он сможет увидеть Ренату. Неизвестно, последний ли это раз…

Но толпа взорвалась новым ликованием, и он нехотя отвлёкся, глядя на своего противника и понимая, что простым бой не будет.

Сегодня купол открыли, и ветер с океана трепал одежду Киан’дэ, наполнял его легкие пьянящим солоноватым воздухом. Он слишком устал, даже для него такой ритм непереносим. Все сейчас казалось зыбким и ненастоящим.

Киан’дэ мотнул головой. Нет, это плохой настрой. Нужно собраться.

Помни о своей цели. Помни о цели. Больше ни о чем.

Да ты размяк. Стал слабым. Ты никогда не был охотником, только уродом из дурной крови, который долго купался в крови врагов своего хозяина. По большому счету, это были даже не твои враги. Так что пришло время сдавать оружие: ты этого не выдержал, и сегодня пришло твоё время.

Это был берсеркер, могучий, покрытый лёгкой броней яут с темной коричневой кожей, россыпью золотистых пятен на бёдрах и груди, и гривой чёрных валар. Росту в нем было метра под три, каждая рука — что пара рук Киан’дэ. Маску он не носил, а потому Киан’дэ видел его широко раздвинутые жвалы и крупные клыки.

Он издал громкий, свирепый рёв, ударив себя кулаками в грудь и надвигаясь на Киан’дэ. Но пока бой не начался, он мог лишь пугать врага.

Внутри у Киан’дэ, из живота по груди и выше, поднялась ярость, обжегшая его и заставившая непроизвольно принять боевую стойку и ответить злым рыком.

Они стояли друг напротив друга, слыша шум толпы и пристально разглядывая один — другого.

— Это последние минуты твоей жизни, изгой, — прорычал берсеркер.

Киан’дэ оскалился под маской, напрягшись и считая секунды. Скоро дадут сигнал.

«Уничтожу. Даже если это будет последним, что я сделаю» — зарычал он, не ответив своему противнику и распаляя себя яростью.

Выстрел.

Яркий, словно вспышка света, сигнал о начале схватки оглушил Киан’дэ, атаковавшего берсеркера.

На ходу он выхватил глефу, сначала не раздвигая ее, а оставив короткой, словно меч.

Берсеркер был готов. Он снял с бедра кнут, развернувшийся у его ног, и довольно легко отбил удар Киан’дэ.

Выдохнув, Киан’дэ развернулся, оставляя глубокий след в песке, и попытался ударить со спины. Но к’жит, силён же этот берсеркер!

Он легко ответил ударом на удар, увернувшись и стегнув кнутом. Киан’дэ едва успел уйти от него, останавливаясь поодаль и перехватывая глефу в руке.

Берсеркер двинулся вперёд, сложив кнут вдвое и словно лентой выстреливая им в сторону Киан’дэ. Хищник принял удар в ребра, такой обжигающий, что даже задохнулся.

От второго он ушёл, но с трудом, а третий стремительно отбил глефой.