Убийца из прошлого

Антон Семенович прикинул, как действовать. Решил, выйдя в коридор, скомандовать: «Полиция! Руки вверх!» Сопротивляться властям у преступников не принято — себе дороже, еще перестреляют как цыплят, должны сдаться. А вдруг нет? У Дуплета наверняка при себе револьвер, из которого он Франта уложил. Дуэльные пистолеты против него — аргумент никудышный. Но как он, чиновник полиции, пусть и бывший, допустит похищение детей? Нет, делай что должно, и будь что будет. Господи, помоги!» — прошептал Выговский.

Лиза с Володей кричали и извивались в руках злодея. Дуплет задумал «успокоить» их в коридоре, шарахнув о стены, но только он туда вышел, как в его правую ногу вонзились «иглы». От острой и неожиданной боли громила взвыл и выронил детишек. Они тут же юркнули обратно в детскую. Дуплет попытался побежать за ними, но «иглы» не пустили, впились еще сильнее. Что ж такое? Он нагнулся и увидел… кота! Наглого рыжего кота, который вцепился в его голень когтями и повис. Громила схватил мерзавца за шкирку, но отцепить от ноги кота было совсем не просто!

— Что с тобой? — обернулся к нему Ломакин.

И тут кто-то скомандовал из темноты:

— Полиция! Руки вверх!

Дуплет, побывавший в десятках передряг, будто по волшебству забыл про боль, за долю секунды вытащил револьвер, однако выстрелить не успел — пуля Выговского вошла ему в сердце.

Антон Семенович успел сделать шаг назад и спрятаться за угол, что спасло ему жизнь — пуля Ломакина чиркнула о стену. В ответ Выговский разрядил в криминалиста второй пистолет. К немалому удивлению, он стрелял на звук и с левой руки — и попал точно между глаз. Ломакин рухнул на колени, потом лбом ударился об пол.

Выговский кинулся в детскую: Желейкина прижимала к груди Лизу, Александра Ильинична — Володю, на полу лежала оглушенная кастетом гувернантка. А на столе обстоятельно вылизывался главный герой — кот Обормот.

Минут через десять приехал Крутилин. Осмотрев трупы, виновато признался:

— Самолично явиться в зал не рискнул, Ломакина побоялся вспугнуть. Посадил заместо себя двух охламонов. Строго-настрого им приказал: если что случится, один за мной на третий этаж, я там со следователями чаи гонял, второй за Ломакиным. Но вместо этого оба пошли искать меня. Да еще не туда.

— Ничего, мы справились, — гордо сообщила Сашенька.

До прихода Крутилина она так горячо благодарила Антона Семеновича, так просила простить вчерашнюю несправедливость, что Выговскому стало неловко.

— Вижу, — улыбнулся Крутилин. — Тохес — молодец, снова себя проявил. Эх… Был бы при исполнении, вышел бы орден. А так… Боюсь, вместо него по судам затаскают.

— За что? — возмутилась княгиня.

— За двойное убийство.

— Какое убийство? Антон Семенович защищал женщин с детьми, на которых напали среди бела дня.

— И кота защищал, — напомнила Лиза. — Они еще на кота напали.

— Нет, — возразил подружке Володя. — Обормот сам на них напал.

— Кота тоже предадут суду? — спросила у начальника сыскной Сашенька.

— Не волнуйтесь, Александра Ильинична, что-нибудь придумаю, — пообещал Крутилин.

— А если оформить меня внештатным агентом? — предложил Выговский. — На эту недельку?

— Какая хорошая мысль! — воскликнул Иван Дмитриевич. — Поехали-ка с ней к прокурору.

Сразу после заседания хозяин Серапинской гостиницы Малышев помчался на Рузовскую в четвертый участок Московской части. Полковник Добыгин, его выслушав, стал успокаивать:

— Не беспокойся, Малыш. Ломакин Желейкиной ротик заткнет. Надежно заткнет.

— Что? Навсегда? — схватился за сердце богобоязненный Малышев.

— Навсегда слишком опасно. Возникнут подозрения, то да се… Думаю, припугнет. Как припугнул твоего портье…

Но через пару часов, когда Добыгин узнал, что Ломакин с Дуплетом погибли после перестрелки с сыскной полицией, спокойствие покинуло и пристава. Он в такую ярость пришел, что переломал все карандаши из серебряного стакана, стоявшего на столе. Как бы теперь и самому не загреметь под фанфары. Вдруг Яшка Шалин заговорит? Ведь пристав лично учил его, что и как говорить.

Эх, умен был Ломакин, очень умен… Потому и не доверял подручным, любил присутствовать лично. Сие и сгубило. Царствие тебе небесное, Ломака! Прощай гарантированная месячная прибавка в сто рублей, к которой так привык полковник.

Предупредив помощника, где его искать, Добыгин первым делом отправился в Съезжий дом с Яковом Шалиным потолковать, а после заглянул в Серапинскую гостиницу. Там в одном из номеров они уединились с Малышевым, чтобы помянуть новопреставленных.

— Яшке я велел на Ломакина все валить, — сообщил полковник хозяину гостиницы после первой рюмки, — мол, запугал тот его до смерти.

— Повезло Яшке. Выйдет теперь как ни в чем не бывало. А домик, что Ломака подарил, ужо не отберут.

— Да, повезло. А вот твоему портье — не очень. Арестуют его, не сегодня, так завтра.

— За что? Ведь не он убивал.

— За лжесвидетельство. А от портье и к нам ниточка потянется. Понимаешь?

— Не совсем…

— Исчезнуть он должен…

— Я… я не смогу, — признался Малышев. — Духу не хватит. Может, вы сами? А я деньгами, деньгами поучаствую. Ста рублей достаточно?