Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

Видя, что, несмотря на силу удара, агент устоял на ногах, молодой человек выхватил револьвер и выстрелил в него в упор, но, без сомнения, в тот день смерть решительно не хотела принять Гарнье в свои объятия; пуля пробила бумажник, лежавший в правом кармане его пальто. Злоумышленник не успел сделать второго выстрела, так как Гарнье решительно набросился на него, и с помощью нескольких прохожих преступника удалось обезоружить.

Это был также один из участников шайки Катюсса; само собой разумеется, он отказался дать сведения о своей личности, но мы очень скоро получили их другим путем. Он оказался профессиональным вором и был отправлен в Мазас ко всей почтенной компании.

Что же касается женщины, то ее поместили в Сен-Лазар.

Глава 8 Попугай Тотора и гусь Гаткина

Аресты продолжались в течение нескольких месяцев, каждый день приносил новые открытия. Можно было подумать, что мы накрыли нечто вроде масонского общества мазуриков.

Среди них выделялся один молодец, настоящее имя которого, как я узнал впоследствии, было Шамбон, но среди «негры» он был известен под псевдонимом Виктор Шевалье. Мне указали на него как на главного сбытчика в шайке Катюсса, но напасть на его след мне долгое время не удавалось.

Наконец, я узнал, что он живет на улице Пото со своей приятельницей Марией Б. Мне описали также образ жизни этой парочки, занимавшей маленький уединенный павильон, вдали от нескромных глаз полиции.

Виктор Шевалье занимался прежде перепродажей лошадей и, чтобы иметь какое-нибудь показное ремесло, сохранил несколько старых кляч, которых давал взаймы соседям, в особенности же различным подозрительным личностям, оперирующим на скачках.

Чета Шевалье счастливо жила в своем уединении, у них был маленький садик, они имели кур, гусей и попугая, который, как мне рассказывали, говорил точно человек.

Виктор Шевалье пользовался репутацией любезного хозяина, он оставлял обедать приятелей-клиентов, приносивших к нему свои трофеи, и тогда попойки затягивались до зари.

В то утро, когда приехал на улицу Пото, я застал только Марию Б., которая приняла меня очень сурово и наотрез отказалась дать какие-либо сведения о своем сожителе.

Я почти ничего не нашел в домике Шевалье. Все сундуки, о которых мне говорили, исчезли, не было даже попугая, который так хорошо говорил.

Впрочем, этот утренний визит не был бесполезен.

Тем временем как я расспрашивал Б. и она расточала передо мной все перлы своего жаргонного репертуара, в дверь вдруг постучались.

— А это принесли белье от прачки, — сказала женщина. — Разрешите мне поговорить с носильщиком.

При всей моей любезности я не счел нужным дать этого разрешения и громко крикнул:

— Войдите!

Дверь открылась, и я увидел двух подозрительных субъектов, согнувшихся под тяжестью огромных узлов. Понятно, что, увидев меня, они попятились.

— Входите же, господа, — продолжал я, — милости просим; я — новый хозяин. Бывшая фирма Шевалье, ныне «Горон и Кº».

Оба молодца, разумеется, очень хотели бы возвратиться тем же путем, которым пришли, но мои агенты не дали им времени.

В узлах оказался весь товар из лавочки парикмахера, которую в эту ночь ограбили почтенные клиенты Виктора Шевалье.

Добыча была недурна, и я отправил обоих кавалеров, а также Марию Б. в арестный дом.

Но мне все же не удалось открыть никаких следов Виктора Шевалье; между тем судебное следствие с каждым днем открывало новые подвиги этого рыцаря индустрии и указывало, какую значительную роль он играл в делах шайки Катюсса.

Но случай еще раз помог мне.

Однажды на рассвете мне пришлось делать обыск в одном из переулков Монмартрского предместья, в каком именно теперь уже не помню, у одного мошенника, пойманного на месте преступления при краже со взломом. Когда мы входили в его комнату, я увидел на жердочке великолепного зеленоватого попугая, который приветствовал нас следующим восклицанием:

— Тотор! Тотор! Милый Тотор. Рири! Рири!

Без особого напряжения памяти я мог вспомнить, что Виктор Шевалье имел попугая. «Тотор! Тотор!» Но это, должно быть, уменьшительное имя владельца птицы.

А так как особа, которую я задержал в квартире Шевалье, звалась Марией, то «Рири», должно быть, также означает уменьшительное имя этой дамы.

— Вот что, любезнейший, — сказал я субъекту, у которого делал обыск, — это попугай Виктора Шевалье, и, по всей вероятности, сундуки и вся мебель, которые я здесь вижу, также принадлежат ему.

Сначала тот протестовал с негодованием, потом, как случается в большинстве случаев, — мало-помалу начал признаваться и сказал, что действительно это он перевез вещи Виктора Шевалье, на тот случай, чтобы полиция не нашла ничего компрометирующего, если внезапно нагрянет для обыска.

Этот сообщник не хотел сказать ничего более; ни просьбы, ни угрозы ничто не помогло; и мне не удалось добиться от него указаний, где скрывается Виктор Шевалье.

Только в его портфеле, который первым делом опечатал, я нашел лаконичную записку следующего содержания:

«А. В. С. Почтовая контора, до востребования. Анжер».