Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

Очевидно, этот человек вел таинственную переписку, которую правосудию было бы небезынтересно захватить, вот почему я распорядился, чтобы в почтовой конторе были задержаны все письма, адресованные на инициалы «А. В. С.».

Первое захваченное письмо было настоящим разоблачением. Виктор Шевалье сам писал своему другу X. и открывал ему свое сердце, отнюдь не подозревая, что это откровенное послание попадет в руки полиции.

Шевалье работал в провинции и рассказывал с милым чистосердечием о десятке значительных краж, которые он совершил в различных городах. Письмо было со штемпелем из Бордо, где в это время оперировал коллега Катюсса и Менегана. Он в следующих выражениях назначал свидание своему другу в Анжере.

«Я приеду туда в первый день большой ярмарки, потому что, наверное, там можно хорошо поработать, постарайся приехать и ты, там хватит дела для двоих».

В приписке он добавлял, что принял псевдоним Феликс Крузе и что бумаги его в полном порядке, в переводе это означало, что у настоящего Феликса Крузе были украдены его документы.

В этом письме Шевалье постарался дать все полезные указания, которыми полиция могла воспользоваться. Он назначил даже поезд, с которым намерен приехать в Анжер.

Казалось бы, ничего не может быть проще, как поехать в Анжер и поймать вора в назначенный день и час!

Но нет, это было далеко не так просто, как кажется на первый взгляд. У меня не было под рукой фотографической карточки Шевалье, и ни один из моих агентов не знал его в лицо.

Тогда я стал наводить справки и узнал, что один из главных членов шайки Катюсса увез когда-то сестру угольщика.

Этот честный человек, имени которого по понятным соображениям я здесь не привожу, питал непримиримую ненависть ко всем этим негодяям, а в особенности к тому, который опозорил его семью. Это был именно Виктор Шевалье, которого я искал.

Я отправился к моему угольщику, который воскликнул:

— Узнаю ли я его? Да, я узнаю его среди десяти тысяч!

Когда я заговорил о необходимости поездки, угольщик возразил, что средства не позволяют ему предпринять на свой счет такое путешествие.

Но я дал понять, что в этом отношении мы уладим дело, и предложил ему небольшую сумму в возмещение расходов, он охотно ее принял, и мы расстались, условившись встретиться вечером на Орлеанском вокзале.

Если шефу полиции приходится в большинстве случаев подавлять излишества человеческих страстей, то он должен также уметь ими пользоваться на пользу обществу. Ревность и мстительность подчас бывают наилучшими помощниками полиции.

Путешествие было не из приятных. Угольщик, как истый уроженец Оверна, носил огромные смазные сапоги на железных гвоздях, и, как только мы вошли в купе первого класса, предоставленное мне, он поспешил снять свою обувь, но эти дьявольские сапоги имели такой запах, что я всю ночь не мог заснуть.

Когда мы приехали в Анжер, местная полиция выказала полную готовность оказать мне содействие, а начальник станции был так любезен, что ради моих целей приказал открыть только одну дверь для выхода всех пассажиров.

Я поместил моего угольщика в уголке за дверьми на багажной тележке, откуда он мог видеть всех пассажиров, прибывших с поездом, не будучи замеченным никем из них.

Наконец, даже полковой командир квартировавших в анжерском гарнизоне кирасиров, патруль которых в тот день был отряжен на станцию, был настолько предупредителен, что также пожелал облегчить мою задачу и расставил своих солдат таким образом, что если бы моему вору пришла фантазия выпрыгнуть на другую сторону на полотно, то он был бы немедленно схвачен.

Все предосторожности с моей стороны были приняты, и, когда был дан сигнал о приближении поезда, я встал вместе с агентом, сопровождавшим меня, а также с анжерским комиссаром и его сыщиками у входных дверей около угольщика, который мог видеть всех пассажиров и должен был предупредить меня, как только узнает знаменитого Шевалье.

Во время ярмарки поезда, прибывающие из Бордо в Анжер, бывают переполнены пассажирами. Многое множество народа промелькнуло перед нами, но мой угольщик остался безмолвным и неподвижным. Несколько раз я оборачивался к нему, но он лаконично отвечал:

— Я ничего не вижу.

Наконец, несколько поодаль от других пассажиров показалась группа из трех субъектов, имевших вид лошадиных барышников. Они озирались по сторонам, как люди, которые кого-то ищут.

— Ну, что? — спросил я моего овернца.

Тогда я увидел, как сверкнули его глаза, им овладело такое сильное волнение, что он не мог вымолвить ни слова и только головой сделал утвердительный знак.

Я приехал арестовать одного, а передо мной было трое! Ну что ж, тем хуже для них! Я не имел времени спрашивать объяснений у овернца, и по моему знаку агенты анжерской полиции накинулись на вновь прибывших и в несколько мгновений те были связаны. Впрочем, двое из них оказали отчаянное сопротивление, тотчас же доказавшее мне, что эта парочка, уж наверное, попалась недаром.